А.К. Толстой

Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927 Бахтин Михаил Михайлович

Идеологический роман Л. Н. Толстого Предисловие

Идеологический роман Л. Н. Толстого

Предисловие

Прошло уже более десяти лет со времени окончания «Анны Карениной» (1877 г.), когда началась работа Толстого над его последним романом - «Воскресение» (1890 г.). В это десятилетие совершился так называемый «кризис» Толстого, кризис его жизни, идеологии и художественного творчества. Толстой отказался от собственности (в пользу семьи), признал ложными свои прежние убеждения и взгляды на жизнь, отказался от своих художественных произведений.

Очень остро, именно как «кризис Толстого», воспринималась вся эта ломка мировоззрения и жизни современниками писателя. Но теперь наука смотрит на это иначе {87} . Теперь мы знаем, что основы этого переворота были заложены уже в раннем творчестве Толстого, что уже тогда, в 50-х и 60-х годах, отчетливо намечались те тенденции, которые в 80-х годах нашли свое выражение в «Исповеди», в народных рассказах, в религиозно-философских трактатах и в радикальной ломке жизненного строя. Но мы знаем также, что этот перелом нельзя понимать только как событие личной жизни Л. Толстого: перелом был подготовлен и стимулирован теми сложными социально-экономическими и идеологическими процессами, которые совершались в русской общественной жизни и которые требовали от художника, сложившегося в иную пору, изменения всей творческой ориентации. В восьмидесятые годы и произошла социальная переориентация и художественного творчества Толстого. Она была неизбежным ответом на изменившиеся условия эпохи.

Мировоззрение Толстого, его художественное творчество и самый стиль его жизни всегда, уже с первых его литературных выступлений, носили характер оппозиции господствующим направлениям современности. Он начал как «воинствующий архаист», как защитник традиций и принципов XVIII века, Руссо и ранних сентименталистов. Сторонником отживших начал он был и как защитник патриархально-помещичьего строя с его крепостною основой и как непримиримый враг наступающих новых либерально-буржуазных отношений. Для Толстого 50-х и 60-х годов даже такой представитель дворянской литературы, как Тургенев, казался слишком демократичным. Патриархально организованное поместье, патриархальная семья и все те человеческие отношения, которые развивались в этих формах, отношения полуидеализованные и лишенные какой-то последней исторической конкретности, находились в центре идеологии и художественного творчества Толстого.

Как реальная социально-экономическая форма, патриархальное поместье находилось в стороне от большой дороги истории. Но Толстой не стал сентиментальным бытописателем догорающей жизни феодально-помещичьих гнезд. Если романтика умирающего феодализма и вошла в «Войну и Мир», то, конечно, не она задает тон этому произведению. Патриархальные отношения и вся связанная с ними у Толстого богатая симфония образов, переживаний и чувств, вместе с особым пониманием природы и ее жизни в человеке, в его творчестве с самого начала служили лишь той полуреальной, полу-символической канвой, в которую рукой художника сама эпоха вплетала нити иных социальных миров, иных отношений. Толстовская усадьба - это не косный мир реального помещика-крепостника, мир, враждебно замкнувшийся от наступающей новой жизни, слепой и глухой ко всему в ней. Нет, это - не лишенная некоторой условности позиция художника, куда свободно проникают иные социальные голоса эпохи 60-х годов, этой самой многоголосой и напряженной эпохи русской идеологической жизни. Только от такой полу-стилизованной феодальной усадьбы творческий путь Толстого мог неуклонно вести к крестьянской избе. Поэтому и критика наступающих капиталистических отношений и всего того, что сопутствует этим отношениям в человеческой психологии и в угодливой идеологической мысли, в творчестве Толстого, с самого начала, имела под собой более широкий социальный базис, чем крепостническое поместье. И другая сторона толстовского художественного мира - положительное изображение телесно-душевной жизни людей, та буйная радость жизни, которая проникает собой все творчество Толстого до кризиса, - была в значительной степени выражением тех новых общественных сил и отношений, которые в эти годы бурно прорвались на арену истории.

Такова была сама эпоха. Умирающему крепостническому строю противостоял еще слабо дифференцированный идеологический мир новых общественных групп. Капитализм еще не умел расставить социальные силы по своим местам, их идеологические голоса еще смешивались и многообразно переплетались, особенно в художественном творчестве. Художник в то время мог иметь широкий социальный базис, уже таящий в себе внутренние противоречия, но еще латентные, нераскрывшиеся, как они еще не раскрылись до конца в самой экономике эпохи. Эпоха нагромождала противоречия, но ее идеология, в особенности художественная, во многом оставалась еще наивной, так как противоречия еще не раскрылись, не актуализовались.

На этом широком, еще не дифференцированном, еще скрыто противоречивом социальном базисе и выросли монументальные художественные произведения Толстого, полные тех же внутренних противоречий, но наивные, не сознающие их и потому титанически богатые, насыщенные социально-разнородными образами, формами, точками зрения, оценками. Такова эпопея Толстого «Война и Мир», таковы все его повести и рассказы, такова еще и «Анна Каренина».

Уже в 70-х годах началась дифференциация. Капитализм укладывался, с жестокою последовательностью расставляя социальные силы по своим местам, разобщая идеологические голоса, делая их более четкими, возводя резкие грани. Этот процесс обостряется в 80-х и 90-х годах. В это время русская общественность окончательно дифференцируется. Закоренелые дворянско-помещичьи охранители, буржуазные либералы всех оттенков, народники, марксисты взаимно разграничиваются, вырабатывают свою идеологию, которая в процессе обостряющейся классовой борьбы становится все более и более четкой. Творческая личность должна теперь не двусмысленно ориентироваться в этой общественной борьбе, чтобы оставаться творческой.

Тому же внутреннему кризису дифференциации и актуализации скрытых противоречий подвергаются и художественные формы. Эпопея, объединяющая в себе в ровном свете художественного приятия мир Николая Ростова и мир Платона Каратаева, мир Пьера Безухова и мир старого князя Болконского, или роман, где Левин, оставаясь помещиком, находит успокоение от своих внутренних тревог в мужицком боге, - к 90-м годам уже не возможны. Все эти противоречия так же раскрылись и обострились в самом творчестве, изнутри разрывая его единство, как они раскрылись и обострились в объективной социально-экономической действительности.

В процессе этого внутреннего кризиса как самой идеологии Толстого, так и его художественного творчества начинаются попытки ориентировать их на патриархального крестьянина. Если той позицией, с которой совершалось отрицание капитализма и давалась критика всей городской культуры, была до сих пор полуусловная позиция старозаветного помещика, то теперь это - позиция старозаветного и тоже лишенного какой-то последней исторической конкретности крестьянина. Все те элементы мировоззрения Толстого, которые с самого начала тяготели сюда, к этому второму полюсу феодального мира - крестьянину, и которые наиболее радикально и непримиримо противостояли всей окружающей социально-политической и культурной действительности, теперь завладевают всем мышлением Толстого, заставляя его беспощадно отвергать все несовместимое с ними. Толстой - идеолог, моралист, проповедник сумел перестроить себя на новый социальный лад и стал, по слову В. И. Ленина, выразителем многомиллионной крестьянской стихии. «Толстой, говорит Ленин, велик как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России. Толстой оригинален, ибо совокупность его взглядов, вредных как целое, выражает как раз особенности нашей революции, как крестьянской , буржуазной революции. Противоречия во взглядах Толстого, с этой точки зрения, - действительное зеркало тех противоречивых условий, в которые поставлена была историческая деятельность крестьянства в нашей революции».

Но если такая радикальная социальная переориентация на крестьянина могла осуществиться в отвлеченном мировоззрении Толстого как мыслителя и моралиста, то в художественном творчестве дело обстояло и сложнее и труднее. И не даром с конца 70-х годов художественное творчество начинает отступать на задний план сравнительно с моральными и религиозно-философскими трактатами. Отказавшись от своей старой художественной манеры, Толстой так и не сумел выработать новых художественных форм, адэкватных его изменившейся социальной направленности. 80-е и 90-е годы в творчестве Толстого - годы напряженного искания крестьянских форм литературы.

Крестьянская изба с ее миром и с ее точкой зрения на мир с самого начала была в произведениях Толстого, но она была здесь эпизодом, появлялась лишь в кругозоре героев иного социального мира, или выдвигалась как второй член антитезы, художественного параллелизма («Три смерти»). Крестьянин здесь - в кругозоре помещика и в свете его, помещика, исканий. Сам он не организует произведения. Более того, постановка крестьянина в произведениях Толстого такова, что он не может быть носителем сюжета, действия. Крестьяне - предмет интереса и идеальных стремлений художника и его героев, но не организующий центр произведений. В октябре 1877 г. С. А. Толстая записала следующее характерное признание Льва Николаевича: «Крестьянский быт мне особенно труден и интересен, а как только я описываю свой - тут я как дома».

Идея крестьянского романа занимала Толстого давно. Еще до «Анны Карениной» Толстой в 1870 г. собирался писать роман, героем которого должен был быть «Илья Муромец», по происхождению мужик, но с университетским образованием, т. е. Толстой хотел создать тип крестьянина-богатыря в духе народной эпопеи. В 1877 г., во время окончания «Анны Карениной», С. А. Толстая записывает следующие слова Льва Николаевича:

«Ах, скорей, скорей бы кончить этот роман (т. е. «Анну Каренину») и начать новое. Мне теперь так ясна моя мысль. Чтоб произведение было хорошо, надо любить в нем главную, основную мысль. Так в «Анне Карениной» я люблю мысль семейную , в «Войне и мире» любил мысль народную , вследствие войны 12-го года; а теперь мне так ясно, что в новом произведении я буду любить мысль русского народа в смысле силы завладевающей ».

Здесь имеется в виду новая концепция романа о декабристах, который должен стать теперь именно крестьянским романом. Мысль Константина Левина, что историческая миссия русского крестьянства - в колонизации бесконечных азиатских земель, должна была, повидимому, лечь в основу нового произведения. Это историческое дело русского мужика осуществляется исключительно в формах земледелия и патриархального домостроительства. По замыслу Толстого один из декабристов попадает в Сибири к крестьянам-переселенцам. В этом замысле - уже не бездейственный образ Платона Каратаева в кругозоре Пьера, а скорее Пьер в кругозоре подлинного исторического деятеля-мужика. История - это не «14 декабря», и не на Сенатской площади, - история - в переселенческом движении обиженных барином крестьян. Но этот замысел Толстого остался не выполненным. Было написано лишь несколько отрывков.

Другой подход к решению той же задачи создания крестьянской литературы осуществлен Толстым в его «народных рассказах», рассказах не столько о крестьянах, сколько для крестьян. Здесь Толстому действительно удалось нащупать какие-то новые формы, правда, связанные с традицией фольклорного жанра, именно народной притчи, но глубоко оригинальные по своему стилистическому выполнению. Но эти формы возможны только в малых жанрах. От них не было пути ни к крестьянскому роману, ни к крестьянской эпопее.

Поэтому Толстой все более и более отходит от литературы и отливает свое мировоззрение в формы трактатов, публицистических статей, в сборники изречений мыслителей («На каждый день») и т. п. Все художественные произведения этого периода («Смерть Ивана Ильича», «Крейцерова соната» и др.) написаны в его старой манере, но с резким преобладанием критического, разоблачающего момента и отвлеченного морализирования. Упорная, но безнадежная борьба Толстого за новую художественную форму, кончающаяся повсюду победой моралиста над художником, налагает свою печать на все эти произведения.

В эти годы напряженной борьбы за социальную переориентацию художественного творчества рождается и замысел «Воскресения», и медленно, трудно, с кризисами, тянется работа над этим последним романом.

Построение «Воскресения» резко отличается от построения предшествующих романов Толстого. Мы должны отнести этот последний роман к особой жанровой разновидности. «Война и мир» - роман семейно-исторический (с уклоном в эпопею). «Анна Каренина» - семейно-психологический; «Воскресение» нужно обозначить как роман социально-идеологический . По своим жанровым признакам он относится к той же группе, что и роман Чернышевского «Что делать?» или Герцена - «Кто виноват?», а в западно-европейской литературе - романы Жорж Санд {88} . В основе такого романа лежит идеологический тезис о желанном и должном социальном устройстве. С точки зрения этого тезиса дается принципиальная критика всех существующих общественных отношений и форм. Эта критика действительности сопровождается или перебивается и непосредственными доказательствами тезисов в форме отвлеченных рассуждений или проповеди, а иногда попытками изображения утопического идеала.

Таким образом, организующим началом социально-идеологического романа является не быт социальных групп, как в социально-бытовом романе, и не психологические конфликты, порождаемые определенными общественными отношениями, как в социально-психологическом романе, а некоторый идеологический тезис, выражающий социально-этический идеал, в свете которого и дается критическое изображение действительности.

В согласии с этими основными особенностями жанра роман «Воскресение» слагается из трех моментов: 1) принципиальной критики всех наличных общественных отношений, 2) изображения «душевного дела» героев, т. е. нравственного воскресения Нехлюдова и Катюши Масловой и 3) отвлеченного развития социально-нравственных и религиозных воззрений автора.

Все эти три момента были и в предшествующих романах Толстого, но там они не исчерпывали построения и отступали на задний план перед другими - основными, организующими моментами, перед положительным изображением душевно-телесной жизни в полу-идеализованных условиях патриархально-помещичьего и семейного уклада и перед изображением природы и природной жизни. Всего этого уже и в помине нет в новом романе. Вспомним критическое восприятие Константином Левиным городской культуры, бюрократических учреждений и общественной деятельности, его душевный кризис и искания им смысла жизни. Как невелик удельный вес всего этого в целом романа «Анна Каренина»! А между тем именно на этом и только на этом построен весь роман «Воскресение».

В связи с этим находится и композиция романа. Она чрезвычайно проста по сравнению с предшествующими произведениями. Там было несколько самостоятельных центров повествования, соединенных между собою прочными и существенными сюжетно-прагматическими отношениями. Так, в «Анне Карениной»: мир Облонских, мир Каренина, мир Анны и Вронского, мир Щербацких и мир Левина изображаются, так сказать, изнутри с одинаковою тщательностью и подробностью. И только второстепенные персонажи изображены в кругозоре других героев, одни - в кругозоре Левина, другие - Вронского или Анны и т. д. Но даже такие, как Кознышев, иногда сосредоточивают вокруг себя самостоятельное повествование. Все эти миры теснейшим образом связаны и сплетены между собою семейными узами и иными существенными прагматическими отношениями. В «Воскресении» повествование сосредоточено лишь вокруг Нехлюдова и отчасти Катюши Масловой, все остальные персонажи и весь остальной мир изображаются в кругозоре Нехлюдова. Все эти персонажи романа, кроме героя и героини, ничем между собою не связаны и объединяются лишь внешне тем, что приходят в соприкосновение с посещающим их, хлопочущим о своем деле Нехлюдовым.

Роман - это вереница освещенных резким критическим светом образов социальной действительности, соединенных нитью внешней и внутренней деятельности Нехлюдова; увенчивают роман отвлеченные тезисы автора, подкрепленные евангельскими цитатами.

Первый момент романа - критика социальной действительности - бесспорно самый важный и значительный. Этот момент имеет и наибольшее значение для современного читателя. Критический охват действительности очень широк, шире, чем во всех других произведениях Толстого: московская тюрьма (Бутырки), пересыльные тюрьмы России и Сибири, суд, сенат, церковь и богослужение, великосветские салоны, бюрократические сферы, средняя и низшая администрация, уголовные преступники, сектанты, революционеры, либеральные адвокаты, либеральные и консервативные судебные деятели, бюрократы-администраторы крупных, средних и мелких калибров от министров До тюремных надзирателей, светские и буржуазные дамы, городское мещанство и, наконец, крестьяне - все это вовлечено в критический кругозор Нехлюдова и автора. Некоторые социальные категории, как, например, революционная интеллигенция и революционер-рабочий, здесь впервые появляются в художественном мире Толстого.

Критика действительности у Толстого, как и у его великого предшественника XVIII в. - Руссо, есть критика всякой социальной условности , как таковой, надстроенной человеком над природой, и потому эта критика лишена подлинной историчности.

Открывается роман широкой обобщающей картиной подавляющего внешнюю природу и природу в человеке города. Строительство города и городской культуры изображается как старание нескольких сот тысяч людей, собравшихся в одно место, изуродовать ту землю, на которой они сжались, забить ее камнями, чтобы ничего не росло на ней, счищать всякую пробивающуюся травку, дымить каменным углем и нефтью, обрезывать деревья, выгонять всех животных и птиц. И наступившая весна, оживившая все же не до конца изгнанную природу, не способна пробиться сквозь толщу социальной лжи и условности, которую городские люди сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом, чтобы обманывать и мучить себя и других.

Эта широкая и чисто философская картина городской весны, борьбы доброй природы и злой городской культуры, по своей широте, лапидарной силе и парадоксальной смелости не уступает сильнейшим страницам Руссо. Эта картина задает тон всем последующим разоблачениям человеческих выдумок: тюрьмы, суда, светской жизни и т. д. Как и всегда у Толстого, от этого широчайшего обобщения повествование сразу переходит к мельчайшей детализации с точным регистрированием малейших жестов, случайнейших мыслей, ощущений и слов людей. Эта особенность - резкий и непосредственный переход от широчайшей генерализации к мельчайшей детализации - присуща всем произведениям Толстого. Но в «Воскресении» она проявляется, может быть, резче всего, благодаря тому, что обобщения здесь абстрактнее, философичнее, а детализация мельче и суше.

Наиболее подробно и глубоко разработана в романе картина суда; посвященные ей страницы - наиболее сильные в романе. Остановимся на этой картине.

Евангельские цитаты, избранные эпиграфом к первой части романа, раскрывают основной идеологический тезис Толстого: недопустимость какого бы то ни было суда над человеком. Этот тезис оправдывается прежде всего основным сюжетным положением романа: Нехлюдов, оказавшийся в законном порядке присяжным заседателем в процессе Масловой, т. е. судьею Катюши, на самом деле является виновником ее гибели. Картина суда по замыслу Толстого должна показать непризванность и всех остальных судей: председателя, с его бицепсами, хорошим пищеварением и любовной связью с гувернанткой, и аккуратного члена, с его золотыми очками и с дурным настроением из-за ссоры с женой, под влиянием которого он действует в суде, и добродушного члена с катарром желудка, и товарища прокурора с тупым честолюбием карьериста, и присяжных заседателей, с их мелким тщеславием, глупым самодовольством, бестолковой и претенциозной болтливостью. Нет призванных судей и не может их быть, ибо суд сам по себе, каков бы он ни был, есть злая и лживая выдумка людей. Бессмысленна и лжива вся процедура суда, весь этот фетишизм формальностей и условностей, под которыми безнадежно погребается подлинная природа человека.

Так говорит нам Толстой-идеолог. Но созданная им поразительная художественно картина суда говорит нам и нечто другое.

Чем является вся эта картина? Ведь это суд над судом , и суд убедительный и призванный, суд над барином Нехлюдовым, над бюрократами-судьями, над мещанами присяжными, над сословно-классовым строем и порожденными им лживыми формами «правосудия»! Вся созданная Толстым картина является убедительным и глубоким социальным осуждением сословно-классового суда в условиях русской действительности 80-х годов. Такой социальный суд возможен и не лжив, и самая идея суда - не морального над абстрактным человеком, а социального суда над эксплуататорскими общественными отношениями и их носителями: эксплуататорами, бюрократами и пр., - становится еще яснее и убедительнее на фоне данной Толстым художественной картины.

Произведения Толстого вообще глубоко проникнуты пафосом социального суда, но его отвлеченная идеология знает только моральный суд над самим собою и социальное непротивление. Это одно из глубочайших противоречий Толстого, преодолеть которое он не мог, и оно особенно ярко обнаруживается в разобранном нами подлинном социальном суде над судом . История с ее диалектикой, с ее относительным историческим отрицанием, в котором уже содержится и утверждение - совершенно чужда мышлению Толстого. Поэтому его отрицание суда, как такового, становится абсолютным, а потому и безысходным, не диалектическим, противоречивым. Его художественное видение и изображение мудрее, и, отрицая сословно-классовый бюрократический суд, Толстой утверждает иной - социальный, трезвый и не формальный суд, где судит само общество и во имя общества.

Разоблачение подлинного смысла или, вернее, подлинной бессмыслицы всего совершающегося на суде достигается Толстым определенными художественными средствами, правда, не новыми в «Воскресении», а характерными и для всего его предшествующего творчества. Толстой изображает то или иное действие как бы с точки зрения человека, впервые его видящего, не знающего его назначения и потому воспринимающего внешнюю сторону этого действия со всеми его материальными деталями. Описывая действие, Толстой тщательно избегает всех тех слов и выражений, которыми мы привыкли осмысливать данное действие.

С этим приемом изображения тесно связан другой, дополняющий его и потому всегда сочетающийся с ним: изображая внешнюю сторону того или иного социально-условного действия, например, присяги, выхода суда, произнесения приговора и т. п., Толстой показывает нам переживания совершающих эти действия лиц. Эти переживания всегда оказываются не соответствующими действию, лежащими совсем в иной сфере, в большинстве случаев - в сфере грубо житейской или душевно-телесной жизни. Так, один из членов суда, важно всходя на судейское возвышение при всеобщем вставании, с сосредоточенным видом считает шаги, загадав, поможет ли ему новое средство вылечиться от катарра желудка. Благодаря этому действие как бы отделяется от самого человека и его внутренней жизни и становится какой-то механической, независимой от людей, бессмысленной силой.

Наконец, с этими двумя приемами сочетается третий: Толстой все время показывает, как этой механизованной, отрешенной от человека и обессмысленной социальной формой люди начинают пользоваться в своих лично-корыстных или мелко-тщеславных целях. Вследствие этого за внутренне мертвую форму держатся, охраняют и защищают ее, конечно, те, кому она выгодна. Так, члены суда, занятые мыслями и ощущениями, совершенно не соответствующими торжественной процедуре суда и своим расшитым золотом мундирам, испытывают тщеславное удовольствие от сознания своей внушительности и, конечно, весьма ценят доставляемые их положением выгоды.

Сходным образом построены и все другие разоблачающие картины, в том числе и знаменитая картина богослужения в тюрьме.

Разоблачая условность и внутреннюю бессмысленность церковных обрядов, светских церемоний, административных форм и пр., Толстой также приходит к абсолютному отрицанию всякой социальной условности, какова бы она ни была. И здесь его идеологический тезис лишен всякой исторической диалектики. На самом деле его художественные картины разоблачают лишь дурную условность, утратившую свою социальную продуктивность и сохраняемую господствующими группами в интересах классового угнетения. Но ведь социальная условность может быть и продуктивной и служить необходимым условием общения. Ведь условным социальным знаком в конце концов является и человеческое слово, которым так мастерски владеет Толстой.

Толстовский нигилизм, распространяющий свое отрицание на всю человеческую культуру, как на условную и выдуманную людьми, есть результат того же непонимания им исторической диалектики, погребающей мертвых только потому, что на их место пришли живые. Толстой видит только мертвых, и ему кажется, что поле истории останется пустым. Взгляд Толстого прикован к тому, что разлагается, что не может и не должно остаться; он видит только эксплуататорские отношения и порожденные ими социальные формы. Те же положительные формы, которые вызревают в стане эксплуатируемых, организуемых самой эксплуатацией, он не видит, не чувствует и не верит им. Он обращается со своею проповедью к самим эксплуататорам. Поэтому его проповедь неизбежно должна была принять чисто отрицательный характер: форму категорических запретов и абсолютных недиалектических отрицаний.

Этим объясняется и то изображение, тоже критическое и разоблачающее, какое он дает в своем романе революционной интеллигенции и представителю рабочего движения. И в этом мире он видит только дурную условность, человеческую выдумку, видит то же расхождение между внешней формой и внутренним миром ее носителей и то же корыстное и тщеславное использование этой мертвой формы.

Вот как Толстой изображает участницу народовольческого движения Веру Богодуховскую:

«Нехлюдов стал спрашивать ее (Богодуховскую в тюрьме. - М. Б. ) о том, как она попала в это положение. Отвечая ему, она с большим оживлением стала рассказывать о своем деле. Речь ее была пересыпана иностранными словами о пропагандировании, о дезорганизации, о группах и секциях и подсекциях, о которых она была, очевидно, вполне уверена, что все знали, а о которых Нехлюдов никогда не слыхивал.

Она рассказывала ему, очевидно, вполне уверенная, что ему очень интересно и приятно знать все тайны народовольства. Нехлюдов же смотрел на ее жалкую шею, на редкие спутанные волосы и удивлялся, зачем она все это делала и рассказывала. Она жалка была ему, но совсем не так, как был жалок Меньшов, мужик с своими побелевшими, как картофельные ростки, руками и лицом, без всякой вины с его стороны сидевший в вонючем остроге. Она более всего жалка была той очевидной путаницей, которая была у нее в голове. Она, очевидно, считала себя героиней и рисовалась перед ним, и этим и была особенно жалка ему».

Безусловному природному миру мужика Меньшова противоставляется здесь условный, выдуманный и тщеславный мир революционной деятельницы.

Еще более отрицательно изображение революционера-вождя Новодворова, для которого революционная деятельность, положение руководителя партии и самые политические идеи - только материал для удовлетворения своего ненасытного честолюбия.

Революционер-рабочий Маркел Кондратьев, изучающий первый том «Капитала» и слепо верящий в своего учителя Новодворова, в изображении Толстого лишен умственной самостоятельности и фетишистски поклоняется человечески-условному научному познанию.

Так строится у Толстого критика и разоблачение всех условных форм человеческого общения, созданных людьми городской культуры, «чтобы мучить себя и друг друга». Как охранители этих эксплуататорских форм, так и их разрушители - революционеры, по Толстому, одинаково не способны выйти за пределы этого безысходного круга социально-условного, выдуманного, ненужного. Всякая деятельность в этом мире, все равно охраняющая или революционная, одинаково лжива и зла и чужда истинной природе человека.

Что же противопоставляется в романе всему отвергаемому миру социально-условных форм и отношений?

В прежних произведениях Толстого ему противопоставлялась природа, любовь, брак, семья, деторождение, смерть, рост новых поколений, крепкая хозяйственная деятельность. В «Воскресении» ничего этого нет, нет даже смерти с ее подлинным величием. Отвергаемому миру противостоит внутреннее дело героев - Нехлюдова и Катюши, их нравственное воскресение, и чисто отрицательная запретительная проповедь автора.

Как же изображается Толстым душевное дело героев? В последнем романе мы не найдем тех поразительных картин душевной жизни с ее темными стихийными стремлениями, с ее сомнениями, колебаниями, подъемами и падениями, с тончайшими перебоями чувств и настроений, какие развертывал Толстой, изображая внутреннюю жизнь Андрея Болконского, Пьера Безухова, Николая Ростова, даже Левина. Толстой проявляет по отношению к Нехлюдову необычайную сдержанность и сухость. В прежней манере написаны только страницы о молодом Нехлюдове, о его первой юношеской любви к Катюше Масловой. Внутреннее же дело воскресения, собственно, не изображается. Вместо живой душевной действительности дается сухое осведомление о моральном смысле переживаний Нехлюдова. Автор как бы торопится от живой душевной эмпирики, которая ему теперь не нужна и противна, поскорее перейти к моральным выводам, к формулам и прямо к евангельским текстам. Вспомним запись Толстого в дневнике, где он говорит о своем отвращении к изображению душевной жизни Нехлюдова, особенно его решения жениться на Катюше, и о своем намерении изображать чувства и жизнь своего героя «отрицательно и с усмешкой». Усмешка не удалась Толстому; он не мог отделиться от своего героя; но отвращение ума помешало ему отдаться изображению его душевной жизни, заставило его засушить свои слова о ней, лишить их подлинной, любовной изобразительности. Повсюду моральный итог переживаний, итог от автора, вытесняет их живое, не поддающееся моральной формуле, биение.

Также сухо и сдержанно изображается и внутренняя жизнь Катюши, изображается в словах и тонах автора, а не самой Катюши.

Между тем образу Катюши Масловой предназначалась доминирующая в романе роль. Образ «кающегося дворянина», каким был Нехлюдов, в это время уже представлялся Толстому почти в комическом свете. Не даром он говорил в указанном отрывке из дневника о необходимости «усмешки» в его изображении. Все положительное повествование должно было быть сосредоточено вокруг образа Катюши. Она могла и должна была бросить тень и на самое внутреннее дело Нехлюдова, т. е. на его покаяние, как на «барское дело».

«Ты мной хочешь спастись, - говорит Нехлюдову Катюша, отвергая его предложение жениться на ней. - Ты мной в этой жизни услаждался, мной же хочешь и на том свете спастись».

Здесь Катюша глубоко и верно определяет эгоистический корень «кающегося дворянина», его исключительную сосредоточенность иа своем «я». Все внутреннее дело Нехлюдова в конце концов своим единственным объектом имеет это «я». Эта сосредоточенность на себе определяет все его переживания, все его поступки, всю его новую идеологию. Весь мир, вся действительность с ее социальным злом, существует для него не сама по себе, а лишь как объект для его внутреннего дела: он ею хочет спастись.

Катюша - не кающаяся, и не только потому, что ей как жертве не в чем каяться, но прежде всего потому, что она и не может и не хочет сосредоточиться на своем собственном внутреннем «я». Она смотрит не в себя, а вокруг себя, в окружающий ее мир.

В дневнике Толстого имеется такая запись:

«(К Коневской). На Катюшу находят, после воскресения уже, периоды, в которые она лукаво и лениво улыбается и как будто забыла все, что прежде считала истиной: ей просто весело, жить хочется».

Этот великолепный по своей психологической силе и глубине мотив, к сожалению, остался почти совершенно не развитым в произведении. Но и в романе Катюша не может размазывать своего внутреннего воскресения и сосредоточиться на той чисто отрицательной истине, которую Толстой заставил ее найти. Ей просто жить хочется. Вполне понятно, что Толстой не мог прикрепить к образу Масловой ни идеологии романа, ни своей абсолютно отрицательной критики действительности. Ведь и эта идеология и абсолютно отрицательный (quasi-внеклассовый) характер критики выросли именно на почве сосредоточенности на своем «я» «кающегося дворянина». Организующим центром романа должен был стать Нехлюдов; изображение же Катюши и скупо и сухо и строится всецело в свете исканий Нехлюдова.

Переходим к третьему моменту - к идеологическому тезису, на котором построен роман.

Организующая роль этого тезиса ясна уже из всего предшествующего. В романе нет буквально ни одного образа, который был бы нейтрален по отношению к идеологическому тезису. Просто любоваться людьми и вещами и изображать их ради них самих, как это он умел делать в «Войне и мире» и в «Анне Карениной», в новом романе Толстой себе не разрешает. Каждое слово, каждый эпитет, каждое сравнение подчеркнуто указывает на этот идеологический тезис. Толстой не только не боится тенденциозности, но с исключительною художественною смелостью, даже с вызовом, подчеркивает ее в каждой детали, в каждом слове своего произведения.

Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить картину пробуждения Нехлюдова, его туалет, утренний чай и т. д. (гл. III), с совершенно аналогичной по содержанию картиной пробуждения Облонского, которой открывается «Анна Каренина».

Там, в картине пробуждения Облонского, каждая деталь, каждый эпитет несли чисто изобразительную функцию: автор просто показывал нам своего героя и вещи, отдаваясь бездумно своему изображению; и сила и сочность этого изображения в том, что автор любуется своим героем, его жизнерадостностью и свежестью, любуется и окружающими его вещами.

В сцене пробуждения Нехлюдова каждое слово несет не изобразительную функцию, а прежде всего - обличающую, укоряющую или покаянную. Все изображение всецело подчинено этим функциям.

Вот начало этой картины:

«В то время, когда Маслова, измученная длинным переходом, подошла с своими конвойными к зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц, князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще на своей высокой, пружинной с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки с заутюженными складочками на груди, курил папироску».

Пробуждение «соблазнителя» в комфортабельной спальне на удобной постели прямо противоставляется здесь тюремному утру Масловой и ее тяжелой дороге в суд. Этим сразу дается тенденциозное направление всему изображению и определяется выбор каждой подробности, каждого эпитета: все они должны служить этому обличающему противопоставлению. Эпитеты к постели: высокая, пружинная, с пуховым тюфяком; эпитеты к рубашке: голландская, чистая, с заутюженными складочками на груди (сколько чужого труда!) - всецело подчинены обнаженно подчеркнутой социально-идеологической функции. Они, собственно, не изображают, а обличают.

И все дальнейшее изображение построено так же. Например: Нехлюдов моет холодной водой свое «мускулистое, обложившееся жиром белое тело»; надевает «чистое выглаженное белье, как зеркало вычищенные ботинки» и т. д. Повсюду тщательно подчеркивается та масса чужого труда, которую поглощает каждая мелочь этого комфорта, подчеркивается словами - «приготовлено», «вычищено»: «приготовлен был душ», «вычищенное и приготовленное на стуле платье», «натертый вчера тремя мужиками паркет» и т. п. Нехлюдов точно одевается в этот чужой затраченный на него труд, вся обстановка его пропитана этим чужим трудом.

Стилистический анализ таким образом обнаруживает повсюду нарочитую подчеркнутую тенденциозность стиля. Стилеобразую - щее значение идеологического тезиса ясно. Он определяет и все построение романа. Вспомним, как тезис о недопустимости суда человека над человеком определял все приемы изображения судебного заседания. Картина суда, картина богослужения и др. построены как художественные доказательства определенных положений автора. Каждая деталь в них подчинена этому назначению служить доказательством тезиса.

Несмотря на эту крайнюю и вызывающе обнаженную тенденциозность, роман вовсе не получился скучно тенденциозным и безжизненным. Свою задачу построить социально-идеологический роман Толстой разрешил с исключительным мастерством. Можно прямо сказать, что «Воскресение» - самый последовательный и совершенный образец социально-идеологического романа не только в России, но и на Западе.

Таково формально-художественное значение идеологического тезиса в построении романа. Каково же содержание этого тезиса?

Здесь не место входить в рассмотрение социально-этического и религиозного мировоззрения Толстого. Поэтому мы коснемся содержания тезиса лишь в немногих словах.

Роман открывается евангельскими текстами (эпиграф) и замыкается ими (чтение Нехлюдовым Евангелия). Все эти тексты должны подкрепить одну основную мысль: недопустимость не только суда человека над человеком, но и недопустимость какой бы то ни было деятельности, направленной на исправление существующего зла. Люди, посланные в мир волею бога - хозяина жизни, как работники, должны исполнять волю своего хозяина. Эта же воля выражена в заповедях, запрещающих какое бы то ни было насилие над своими ближними. Человек может воздействовать только на себя, на свое внутреннее «я» (поиски царства божьего, которое внутри нас), остальное все приложится.

Когда эта мысль на последних страницах романа раскрывается Нехлюдову, ему становится ясно, как победить царствующее вокруг него зло, свидетелем которого он был в течение всего действия романа: победить его можно только неделаньем, непротивлением ему. «Так выяснилась ему теперь мысль о том, что единственное несомненное средство спасения от того ужасного зла, от которого страдают люди, состояло только в том, чтобы люди признавали себя всегда виноватыми перед богом и потому неспособными ни наказать, ни исправлять других людей. Ему ясно стало теперь, что все то страшное зло, которого он был свидетелем в тюрьмах и острогах, и спокойная самоуверенность тех, которые производили это зло, произошло только от того, что люди хотели сделать невозможное дело: будучи злы, исправлять зло… «Да не может быть, чтобы это было так просто», - говорил себе Нехлюдов, а между тем несомненно видел, что, как ни странно это показалось ему сначала, привыкшему к обратному - что это было несомненное и не только теоретическое, но и самое практическое разрешение вопроса. Всегдашнее возражение о том, что делать с элодеями, неужели так и оставить их безнаказанными? - уже не смущало его теперь».

Такова идеология Толстого, организующая роман.

Раскрытие этой идеологии не в форме отвлеченных моральных и религиозно-философских трактатов, а в условиях художественного изображения, на конкретном материале действительности и в связи с конкретным и социально-типическим жизненным путем Нехлюдова, - с исключительною ясностью обнаруживает социально-классовые и психологические корни ее.

Как был поставлен жизнью Нехлюдова самый вопрос, на который отвечает идеология романа?

Ведь с самого начала мучило Нехлюдова и ставило перед ним тяжелый вопрос не столько само социальное зло, сколько его личное участие в этом зле . Именно к этому вопросу о личном участии в царящем зле с самого начала прикованы все переживания и все искания Нехлюдова. Как прекратить это участие, как освободиться от комфорта, поглощающего столько чужого труда, как освободиться от земельной собственности, связанной с эксплуатацией крестьян, освободиться от исполнения общественных обязанностей, служащих закреплению порабощения, но прежде и важнее всего - как искупить свое позорное прошлое, свою вину перед Катюшей?

Этот вопрос о личном участии в зле заслоняет само объективно существующее зло , делает его чем-то подчиненным, чем-то второстепенным по сравнению с задачами личного покаяния и личного совершенствования. Объективная действительность с ее объективными задачами растворяется и поглощается внутренним делом с его субъективными задачами покаяния, очищения, личного нравственного воскресения. С самого начала произошла роковая подмена вопроса: вместо вопроса об объективном зле был поставлен вопрос о личном участии в нем.

На этот последний вопрос и дает ответ идеология романа. Поэтому она неизбежно должна лежать в субъективном плане внутреннего дела: это предрешено самой постановкой вопроса. Идеология указывает субъективный выход покаявшемуся эксплуататору, не покаявшихся призывает к покаянию. Вопрос об эксплуатируемых и не возникал. Им хорошо, они ни в чем не виноваты, на них приходится смотреть с завистью.

Во время работы над «Воскресением», как раз тогда, когда Толстой пытался переориентировать роман на Катюшу, он записывает в дневнике:

«Нынче гулял. Заходил к Константину Белому. Очень жалок. Потом прошел по деревне. Хорошо у них, а у нас стыдно».

Мужики, больные и пухнущие от голода - жалки, но им хорошо, потому что им не стыдно. Мотив зависти к тем, которым в мире социального зла нечего стыдиться, красною нитью проходит через дневники и письма Толстого этого времени.

Идеология романа «Воскресение» обращена к эксплуататорам. Она вся вырастает из тех задач, которые встали перед кающимися представителями охваченного разложением и умиранием дворянского класса. Эти задачи лишены всякой исторической перспективы. У представителей отходящего класса нет объективной почвы во внешнем мире, нет исторического дела и назначения, и потому они сосредоточены на внутреннем деле личности. Правда, в отвлеченной идеологии Толстого были существенные моменты, сближавшие его и с крестьянством, но эти стороны идеологии не вошли в роман и не смогли организовать его материала, сосредоточенного вокруг личности кающегося дворянина Нехлюдова.

Итак, в основу романа положен вопрос Толстого-Нехлюдова: «Как мне, индивидуальной личности господствующего класса, в одиночку освободиться от участия в социальном зле». И на этот вопрос дается ответ: «Стань ему внешне и внутренне непричастен, а для этого выполняй чисто отрицательные заповеди».

Совершенно справедливо говорит Плеханов, характеризуя идеологию Толстого:

«Не будучи в состоянии заменить в своем поле зрения угнетателей угнетаемыми, - иначе сказать: перейти с точки зрения эксплуататоров на точку зрения эксплуатируемых, - Толстой естественно должен был направить свои главные усилия на то, чтобы нравственно исправить угнетателей, побудив их отказаться от повторения дурных поступков. Вот почему его нравственная проповедь приняла отрицательный характер».

Объективное зло сословно-классового строя, с такою поразительною силой изображенное Толстым, обрамлено в романе субъективным кругозором представителя отходящего класса, ищущего выход на путях внутреннего дела, т.-е. объективно-исторического бездействия .

Несколько слов о значении романа «Воскресение» для современного читателя.

Мы видели, что критический момент является в романе преобладающим. Мы видели также, что подлинной формообразующей силою критического изображения действительности был пафос суда над нею, суда художественно-действенного и беспощадного. Художественные акценты этого изображения гораздо энергичнее, сильнее и революционнее, нежели те тона покаяния, прощения, непротивления, которые окрашивают внутреннее дело героев и отвлеченно-идеологические тезисы романа. Художественно-критический момент и составляет главную ценность романа. Художественно-критические приемы изображения, разработанные здесь Толстым, являются и до настоящего времени образцовыми и не превзойденными.

Наша советская литература в последнее время упорно работает над созданием новых форм социально-идеологического романа. Это, может быть, наиболее важный и актуальный жанр в нашей литературной современности. Социально-идеологический роман, в конце концов, социально-тенденциозный роман, совершенно законная художественная форма. Непризнание этой чисто-художественной законности ее - наивный предрассудок поверхностного эстетизма, который давно пора изжить. Но, действительно, это одна из самых трудных и рискованных форм романа. Слишком легко здесь пойти по пути наименьшего сопротивления: отыграться на идеологии, превратить действительность в плохую иллюстрацию к ней или, наоборот, давать идеологию в виде внутренне не сливающихся с изображением ремарок к нему, отвлеченных выводов и т. п. Организовать весь художественный материал снизу до верху на основе отчетливо социально-идеологического тезиса, не умерщвляя и не засушивая его живой конкретной жизни - дело очень трудное.

Из книги На пути к сверхобществу автора Зиновьев Александр Александрович

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ Положение с идеологическим механизмом на Западе во многих отношениях противоположно тому, какое имело место в Советском Союзе и других коммунистических странах до восьмидесятых годов нашего века. В них существовал единый и централизованный

Из книги MMIX - Год Быка автора Романов Роман

КОММУНИЗМ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ И РЕАЛЬНЫЙ Прежде всего надо различать коммунизм как идеологию и коммунизм как реальность, т.е. коммунизм как совокупность идей (как учение) и коммунизм как определенный тип социальной организации человейника, существующий или существовавший в

Из книги Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927 автора Бахтин Михаил Михайлович

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ Идеи, овладевая массами, становятся материальной силой, гласит одно из положений марксизма-ленинизма. Но что это означает на самом деле? Означает ли это, что достаточно людей ознакомить с некоторыми идеями и они, поняв их справедливость, начинают

Из книги К критике политической экономии знака автора Бодрийар Жан

6. Роман или не роман? Попробуем определить жанр книги «Мастер и Маргарита». Нет ли и здесь, в выборе литературной формы скрытого умысла? Ведь иногда, чтобы надёжнее спрятать, нужно положить на самом видном месте. Хотя вроде бы сам Автор определяет его как «роман». Однако с

Из книги Очерки по истории русской философии автора Левицкий С. А.

Второй период в творчестве Толстого Ко времени окончания «Анны Карениной» в творчестве Толстого начался так называемый кризис. Но происшедшую в нем перемену кризисом в собственном смысле назвать нельзя: провести непрерывную линию между первыми и последними его

Из книги Этика любви и метафизика своеволия: Проблемы нравственной философии. автора Давыдов Юрий Николаевич

Идеологический генезис потребностей Нас окружают, как в travelling, сновидения, различные формы дремотного удовлетворения, привязанные к предметам, как к неким остаткам дня, причем логика, управляющая их дискурсом - являющаяся эквивалентом логики, исследованной Фрейдом в

Из книги ОТКРЫТОСТЬ БЕЗДНЕ. ВСТРЕЧИ С ДОСТОЕВСКИМ автора Померанц Григорий Соломонович

ПЕРВЫЙ ЦЕРКОВНО-ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ На этом фоне становится понятным первый внутри церковный конфликт - знаменитый спор между иосифлянами и заволжскими старцами, на котором мне придется остановиться несколько подробнее, ибо здесь столкнулись, в сущности, два

Из книги Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней автора Гусейнов Абдусалам Абдулкеримович

Первые сомнения Толстого Лев Толстой искренне признается, что больше всего ему импонировал третий выход - «выход силы и энергии», то есть самоубийство, однако что-то мешало ему покончить с собой. Причем этим «что-то» не было, по мнению писателя, ни бессмысленное желание

Из книги Дневники Льва Толстого автора Бибихин Владимир Вениаминович

Из книги Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века: учебное пособие автора Смирнова Альфия Исламовна

Второе рождение Толстого Сознательная жизнь Толстого - если считать, что она началась с 18 лет, когда юный Толстой ушел со второго курса университета и когда он, по его же собственному признанию в «Исповеди», «не верил уже ни во что» из того, чему его учили (23, 1), -

Из книги Занимательная философия [Учебное пособие] автора Балашов Лев Евдокимович

Весть Льва Толстого Вступительные замечания к курсу В. В. Бибихина «Дневники Льва Толстого» Все люди закупорены, и это ужасно. Л. Н. Толстой Записи лекций В. В. Бибихина о дневниках Льва Толстого в настоящем издании впервые увидят свет. Я надеюсь, что это событие будет

Из книги автора

ДНЕВНИКИ ЛЬВА ТОЛСТОГО I - 15 сентября 2000В разделе изобразительного искусства XX века новой Третьяковки за исключением может быть только Кандинского, который часто отсутствует (гастролирует), Малевича и примитивистов, после 1917 года почти всё беспросветно.

Из книги автора

3. Образ автора и жанр (роман-сказка «Белка», роман-притча «Отец-Лес» А. Кима) Во многих произведениях современной натурфилософской прозы автор является не только субъектом повествования, но представлен и как его объект, т. е. одним из персонажей произведения. Таковы

Из книги автора

«Смирение» Л. Н. Толстого Я не могу согласиться с Л. Толстым, который считал, что человек не должен считать себя хорошим, если он хочет быть лучше. Считать себя хорошим - это значит жить в согласии-гармонии с самим собой, в ладу со своей совестью, жить гармоничной жизнью. А

  • Глава 3. От возрождения - к просвещению
  • 1. Философия Возрождения
  • 2. Философские течения и школы Нового времени
  • 3. Философия европейского Просвещения
  • Глава 4. От немецкой классической философии к современности
  • 1. Немецкая классическая философия
  • 2. В поисках нового основания: между рационализмом и иррационализмом
  • 3. Философия и кризис цивилизации
  • Раздел III. Русская философия Глава 5. Русская философия: генезис и особенности развития
  • 1. Проблемы возникновения и самобытности философской мысли в Древней Руси
  • 2. Особенности русской философии
  • Глава 6. Русская философия XVIII-XIX вв.
  • 1. Философия русского Просвещения
  • 2. Русский материализм: м.В. Ломоносов, а.Н. Радищев
  • 3. Западники и славянофилы
  • 4. Философские основы революционно-демократического движения
  • 5. Философские идеи второй половины XIX в.
  • 6. Русский космизм
  • Глава 7. Русская религиозная философия конца XIX - начала XX в.
  • 1. Особенности формирования русской религиозной философии и ее основные идеи
  • 2. Философские и социально-этические взгляды b.C. Соловьева
  • 3. Философия н.А. Бердяева
  • 4. Философские идеи в творчестве л.Н. Толстого
  • Глава 8. Философская мысль в россии советского и постсоветского периодов
  • 1. Становление советской философии
  • 2. Догматизация и идеологизация философских исследований в эпоху сталинизма
  • 3. Новые тенденции и направления в философских исследованиях (1960-1980-е гг.)
  • 4. Философские исследования в постсоветский период
  • Раздел IV. Проблемы онтологии и гносеологии Глава 9. Бытие: сущее и существующее
  • 1. Возникновение категории бытия
  • 2. Проблема бытия в европейской философии
  • 3. Современное понимание и гносеологические перспективы категории бытия
  • Глава 10. Материя и сознание
  • 1. Материя, пространство, время
  • 2. Сознание как высшая форма психического отражения и объективная реальность
  • 3. Идеальность сознания. Его структура
  • Глава 11. Теория познания
  • 1. Многообразие форм знания
  • 2. Объект и субъект познания
  • 3. Взаимодействие чувственного и рационального в процессе познания
  • 4. Понятие истины
  • Глава 12. Диалектическая категория развития и синергетика
  • 1. Концепция развития в диалектической философии
  • 2. Самоорганизация систем как основа их развития
  • 3. Экспликация категории развития
  • 4. Процессы самоорганизации и эволюции систем
  • 5. Самоорганизация и организация в развитии социальных систем
  • Раздел V. Методология научного исследования Глава 13. Наука как предмет методологического анализа
  • 1. Обыденное и научное знание
  • 2. Методы научного познания
  • 3. Критерии и нормы научного познания
  • 4. Модели анализа научного открытия и исследования
  • 5. Общие закономерности развития науки
  • Глава 14. Методы анализа и построения научных теорий
  • 1. Общая характеристика и определение научной теории
  • 2. Классификация научных теорий
  • 3. Методологические и эвристические принципы построения теорий
  • Раздел VI. Социальная философия Глава 15. Предмет социальной философии
  • 1. Социальная философия как знание о всеобщем
  • 2. Социально-философское знание как учение об общественном идеале
  • 3. Развитие социально-философского знания в новоевропейской философии
  • 4. Структура современного социально-философского знания
  • Глава 15. Предмет социальной философии
  • Глава 16. Социальное как объект философского познания
  • 1. Категория "социальное": предварительное определение
  • 2. Теоретическое выражение социального в философии
  • Глава 17. Общество: генезис, природа, сущность
  • 1. Происхождение общества
  • 2. Природа и сущность общества
  • 3. Социальная трансформация
  • Глава 18. Философская идея истории
  • 1. Особенности философско-исторического знания
  • 2. Формационный подход к анализу исторического процесса
  • 3. Сущность цивилизационного взгляда на историю
  • 4. Связь формационного и цивилизационного подходов к анализу истории
  • Глава 19. Современный этап всемирной истории
  • 1. Нтр и становление постиндустриального общества
  • 2. Поиски нового понимания сущности общественного прогресса
  • 3. От глобальных проблем к глобализации мира
  • 4. Современные проблемы модернизации незападных стран
  • Глава 20. Культура и цивилизация
  • 1. Культура и цивилизация: понятия, определения, сущность
  • 2. Содержание и закономерности развития культуры
  • 3. Современные представления о цивилизации
  • Глава 21. Духовная жизнь общества
  • 1. Понятие, сущность и содержание духовной жизни общества
  • 2. Основные элементы духовной жизни общества
  • 3. Диалектика духовной жизни общества
  • Глава 22. Российская цивилизация: мегатенденции 2002-2015 гг.
  • 1. Понятие мегатенденции
  • 2. От социальных потрясений - к факторам социальной стабилизации
  • 3. От хаоса - к социальному порядку
  • 5. От вражды и разобщенности - к доверию
  • 6. От формирования и развития рыночной системы - к осознанию ее пределов
  • 7. От парадигмы сиюминутности - к парадигме превентивности
  • 8. От пассивной политики социальной защиты - к эффективной стратегии социального развития
  • 9. От традиционных глобальных проблем - к новым: нейтрализации социальных последствий
  • Раздел VII. Философия человека Глава 23. Традиции философского изучения человека и современность
  • 1. Проблема человека в истории философской мысли
  • 2. Философская антропология как научная дисциплина и ее предмет
  • Глава 24. Человек как личность
  • 1. Сущностные характеристики личности
  • 2. Проблемы типологии личности
  • 3. Механизмы социализации личности
  • Глава 25. Деятельность как способ существования человека
  • 1. Сущность и специфические характеристики деятельности человека
  • 2. Структура, виды, формы и уровни деятельности
  • Глава 26. Категории человеческой духовности
  • 1. Понятие ценностей и их классификация
  • 2. Жизнь и смерть как финальные ценности человека
  • Глава 27. Духовно-нравственные и ценностные императивы социальной работы
  • 1. Духовное и нравственное как высшие измерения социального бытия
  • 2. Гуманизм как форма жизненной практики
  • 3. Ценности и нравственные императивы социальной работы
  • 4. Ответственность как конституирующий принцип социальной работы
  • 5. Этические дилеммы и ценностные противоречия в социальной работе

    • 4. Философские идеи в творчестве л.Н. Толстого

    Гениальный писатель и глубокий мыслитель Л.Н. Толстой занимает важное место в русской философии второй половины XIX в. В центре его религиозно-философских исканий стоят вопросы понимания Бога, смысла жизни, соотношения добра и зла, свободы и нравственного совершенствования человека. Он выступил с критикой официального богословия, церковной догматики, стремился обосновать необходимость общественного переустройства на принципах взаимопонимания и взаимной любви людей и непротивления злу насилием.

    К основным религиозно-философским работам Толстого можно отнести "Исповедь", "В чем моя вера?", "Путь жизни", "Царство Божие - внутри нас", "Критика догматического богословия". Духовный мир Толстого характерен этическими исканиями, сложившимися в целую систему "панморализма". Нравственное начало в оценке всех сторон жизни человеческой пронизывает все творчество Толстого. Его религиозно-нравственное учение отражает своеобразное понимание им Бога.

    Для Толстого Бог - это не Бог Евангелия. Он отрицает все те его свойства, какие рассматриваются в православном вероучении. Он стремится освободить христианство от слепой веры и таинства, видя предназначение религии в доставлении человеку земного, а не небесного блаженства. Бог представляется ему не Личностью, которая может открываться людям, а туманным, неопределенным Нечто, неопределенным началом духа, живущим во всем и в каждом человеке. Это Нечто является и хозяином, велящим поступать нравственно, творить добро и уклоняться от зла.

    Толстой не верит в божественность Христа, не считает его Богом, но искренне верит словам Христа. Он всей душой воспринял учение Христа о путях жизни, рассматривая его как учителя и наставника, проповедника нравственных ценностей, необходимых для достижения земного блаженства. Христос, считает Толстой, дал некий нравственный закон, следуя которому человек спасается, т.е. становится счастливым в земной жизни, опираясь только на свои силы.

    Толстой сам сознавал неясность и двусмысленность своих рассуждений о Боге. В конце жизни он заявлял, что не знает, есть ли Бог, но знает, что есть закон его духовного существа, источник которого он называет Богом. Поэтому главная задача человека - следовать божественным заповедям, ибо только так можно понять смысл жизни и найти пути ее правильного устройства.

    Нравственное совершенствование человека Толстой отождествлял с вопросом о сущности жизни. Он оценивает сознательную, культурную и социальную жизнь с ее условностями как жизнь лживую, призрачную и в сущности ненужную людям. И это относится прежде всего к цивилизации. Толстой рассматривает ее как отсутствие у людей потребности сближения, как стремление к личному благосостоянию и игнорирование всего, что прямо не относится к собственной особе, как убеждение в том, что лучшее благо мира - деньги. Цивилизация, считает Толстой, калечит людей, разъединяет их, искажает все критерии оценки человека и лишает людей наслаждения общения, наслаждения человеком.

    Для Толстого подлинной, не замутненной цивилизацией является "природная" первожизнь, которая включает в себя вечную природу и звездное небо, рождение и смерть, труд, жизнь, какой ее представляет непредвзятый взгляд на мир простого человека из народа. Именно такая жизнь и является единственно

    нужной. И все жизненные процессы, считает Толстой, направляет непогрешимый, всемирный, всепроникающий Дух. Он в каждом человеке и во всех людях, взятых вместе, он вкладывает в каждого стремление к тому, что должно, велит людям бессознательно жаться друг к другу, дереву расти к солнцу, цветам увядать к осени. И его блаженный голос заглушает шумное развитие цивилизации. Только такое натуральное начало жизни и ее первозданная гармония могут способствовать земному счастью человека, утверждает Толстой.

    Жизнь воспринимается Толстым как бы в двойственном ракурсе - жизнь в цивилизации и первичная жизнь в самой жизни. Он целиком на стороне первичной жизни, ее "природы", стихийной силы и правды, которые представляются ему божественными. Правда непосредственной жизни, по его мнению, не имеет ничего общего с сознательными и разумными нормами правды, которые установлены цивилизацией. Поэтому Толстой выступает против попыток искусственной и насильственной организации жизни по разуму, сознанию и нормам цивилизации.

    В соответствии с пониманием сущности жизни Толстой рассматривает проблему человека и смысла его жизни. По его мнению, в каждом человеке раскрывается особое, лишь ему одному присущее отношение к миру. Это и образует индивидуальность человека, его, по выражению Толстого, "животную личность". Люди привыкли к иллюзии своей особенности, отделенности от мира. Но это осознание своей отдельности вызвано лишь фактом их телесной отдельности. Сама же сфера телесности с ее множественностью и делимостью является бытием временным, призрачным, нереальным проявлением чего-то невременного и непространственного, отмечает Толстой в своем Дневнике .

    Настоящее и действительное Я духовной личности проявляет себя в "разумном сознании", Боге. И сущность жизни человека не в его отдельном существовании, бытии, а в Боге, заключенном в нем самом, считает Толстой. Смысл, ценность жизни, по мнению Толстого, составляет любовь как источник нравственной связи человека с миром и окружающими его людьми. Причем любовь трактуется им как этический принцип, как бережное и благородное отношение человека к своему бытию, которое является даром высшей, божественной любви. И сама

    1 См.: Толстой Л.Н. Дневник. М., 1916. Т. 1. С. 137.

    жизнь, бытие являются поэтому благом, определяющим суть и глубину человеческого существования. Однако, считает Толстой, человек должен осознавать, что дар его личностного бытия дан ему вместе с другими, что благодарная любовь за свое бытие переживается им как любовь и к другим людям, как "всеединство". Оно доступно только тем, кто не оторван от жизни всех остальных людей, которые своим повседневным трудом и своим постоянным общением оберегают дарованное всем людям благо: бытие человечества, жизнь.

    Поэтому и смысл жизни человеку открывается лишь тогда, когда он осознает свою божественную сущность, поймет, что его действительное Я есть частица Бога. И понимание этого, считает Толстой, избавляет человека от тягостного душевного состояния, которое он неизбежно ощущает из-за незнания истины о смысле жизни. Эту истину, подчеркивает Толстой, открыл людям Христос, и она едина для всего человечества. Поэтому нужно соединиться всем. Необходимо научить всех людей установить Царство Божие на земле, торжество всеобщего блаженства, имеющего нравственную основу. Понять суть этого Царства может каждый, ибо оно есть внутри каждого. Царство - это есть тот Дух, который дает начало всему и открывает возможность всеобщего блаженства. Путь к нему доступен всем. Нужно лишь познать пять основных заповедей Христа, проникнуться ими.

    Церковное учение затемняет понимание этой истины, мороча людям головы ненужными догмами и таинствами. Иерархи церкви не поняли учение Христа, живут телесными интересами, для обеспечения которых и устроили то, что называется церковной жизнью, отмечает Толстой. Этим обусловлена его непримиримая критика официальной церкви.

    Наиболее полно нравственную позицию Толстого раскрывает его учение о непротивлении злу насилием. Толстой исходил из предположения, что Бог установил в мире закон Добра, которому должны следовать люди. Сама по себе человеческая природа естественно благостна, безгрешна. И если человек творит зло, то только по незнанию закона Добра. Добро само по себе есть разумное, и лишь оно ведет к жизненному благополучию и счастью. Осознание этого предполагает "высшую разумность", которая всегда хранится в человеке. В отсутствии такого выходящего за рамки повседневной жизни понимания разумности и заключается зло. Понимание добра сделает невозможным появление зла, считает Толстой. Но для этого важно

    "пробудить" в себе высшую разумность путем отрицания обычных представлений о разумности повседневной жизни. А это вызывает душевный дискомфорт переживания людей, ибо всегда страшно отказаться от привычного, видимого ради необычного, невидимого.

    Отсюда активное обличение Толстым зла и лжи реальной жизни и призыв к немедленному и окончательному осуществлению добра во всем. Важнейшим шагом в достижении этой цели является, по убеждению Толстого, непротивление злу насилием. Для Толстого заповедь непротивления злу насилием означает безусловное нравственное начало, обязательное для исполнения всеми, закон. Он исходит из того, что непротивление не означает примирение со злом, внутреннюю капитуляцию перед ним. Это особый вид сопротивления, т.е. неприятия, осуждения, отвержения и противодействия. Толстой подчеркивает, что, следуя учению Христа, все деяния которого на земле были противодействием злу в его многообразных проявлениях, необходимо бороться со злом. Но эту борьбу следует полностью перенести во внутренний мир человека и осуществлять ее определенными путями и средствами. Лучшими средствами такой борьбы Толстой считает разум и любовь. Он верит, что если на любое враждебное действие отвечать пассивным протестом, непротивлением, то враги сами прекратят свои действия и зло исчезнет. Применение насилия по отношению к ближнему, которого Заповедь требует любить, лишает человека возможности блаженства, душевного комфорта, считает Толстой. И наоборот, подставление щеки и подчинение чужому насилию только укрепляет внутреннее сознание собственной нравственной высоты. И это сознание не сможет отнять никакой произвол со стороны.

    Это учение Толстого отличают непоследовательность, абстрактность, противоречивость, и не случайно оно критиковалось такими мыслителями, как И. Ильин, Е. Трубецкой, Н. Бердяев, С. Франк. Они считали, что Толстой допускает ошибку в самой постановке проблемы, игнорируя основные условия возможности такой постановки. Это - наличие подлинного, а не абстрактного зла, правильность его восприятия, сила любви, практическая необходимость пресечения зла.

    Отсутствие хотя бы одного из этих условий, замечает Ильин, делает неверными и вопрос, и ответ.

    Толстой не раскрывает содержание самого понятия зла, которому не следует противиться. И поэтому идея непротивления носит абстрактный характер, существенно расходится с реальной жизнью. Толстой не хочет видеть разницы в прощении человеком своего врага ради спасения своей души и бездеятельностью государства, например по отношению к преступникам. Он игнорирует, что зло в своих разрушительных действиях ненасытно и что отсутствие противодействия только поощряет его. Заметив, что отпора нет и не будет, зло перестает прикрываться личиной добропорядочности и проявляет себя открыто с грубым и нахальным цинизмом.

    Все эти непоследовательности и противоречия вызывают определенное недоверие к позиции толстовского непротивления. Оно приемлет цель - преодоление зла, но делает своеобразный выбор о путях и средствах. Это учение не столько о зле, сколько о том, как не следует его преодолевать. Проблема не в отрицании противления злу, а в том, всегда ли насилие может быть признано злом. Эту проблему последовательно и четко Толстой решить не сумел.

    Однако, несмотря на противоречивость и непоследовательность своих религиозно-философских исканий, нетерпимость Толстого к насилию и лжи, его протесты против равнодушия и отчужденности людей составляет ценность его учения. "Он мог иногда заблуждаться в своем главном искании истины, но он заставлял работать мысль, нарушал самодовольство молчания, будил окружающих от сна и не давал им утонуть в застое болотного спокойствия" .

    Итак, развитие русской философии в целом, ее религиозной линии в частности подтверждает, что для понимания российской истории, русского народа и его духовного мира, его души важно познакомиться и с философскими поисками русского ума. Это обусловлено тем, что центральными проблемами этих поисков были вопросы о духовной сущности человека, о вере, о смысле жизни, о смерти и бессмертии, о свободе и ответственности, соотношении добра и зла, о предназначенности России и многие другие. Русская религиозная философия активно способствует не только приближению людей к путям нравственного совершенствования, но и приобщению их к богатствам духовной жизни человечества.

    1 Коше А. Л.Н. Толстой // Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников. М., 1978 Т. 2. С. 196.

    ЛИТЕРАТУРА

      Бердяев Н.А. О русской философии. Свердловск, 1991.

      Бердяев Н.А. Философия творчества культуры и искусства. М., 1994. Т. 2.

      Дунаев М.М. Православие и русская литература. М., 1998.

      Зенъковский В.В. История русской философии. Л., 1997. Т. 2. Ч. 1.

      Ильин И.А. Соч. М., 1993.

      Ильин В.В., Солнцев Н.В., Чалов Н.М. Русская философия в лицах. М., 1997.

      Солнцев Н.В. Русская философия: Имена. Учения. Тексты. М., 2001.

      Соловьев B.C. Собр. соч.: В 2 т. М., 1998.

      Толстой Л.Н. Путь жизни. М., 1993.

      Толстой Л.Н. Исповедь. В чем моя вера? А., 1991.

      Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992.

    КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

      В чем особенности формирования русской религиозной философии?

      Каковы основные идеи В. Соловьева?

      В чем суть проблемы свободы и творчества в трактовке Н. Бердяева?

      В чем непоследовательность и противоречивость учения Л. Толстого о непротивлении злу насилием?

    Цели:

    1) Образовательная – знакомство учащихся с личностью, биографией и творчеством великого писателя; формирование представлений учащихся о жанрах, образах поэзии А.К. Толстого, обогащение словаря учащихся.

    2) Развивающая -- закрепление умения работать с учебной литературой, развитие умения слушать, анализировать, совершенствование навыков монологического высказывания.

    3) Воспитывающая – формирование чувства гордости за русскую литературу.

    Ход урока

    1.Оргмомент

    2.Изучение нового материала

    1 слайд

    Вводное слово учителя

    Русская литература дала миру трех писателей с фамилией Толстой:

    • Л.Н. Толстой – автор «Севастопольских рассказов», трилогии «Детство. Отрочество. Юность», знаменитых романов «Война и мир», «Анна Каренина» и других великих произведений.
    • А.Н. Толстой – автор романов «Петр Первый», «Хождение по мукам», «Гиперболоид инженера Гарина», детской сказки «Буратино».
    • Если говорить о творчестве А.К.Толстого, то скорее всего подавляющее большинство жителей нашей страны не вспомнит ни одного произведения этого великого человека (и это конечно очень грустно).

    А ведь А.К. – великий русский поэт, писатель, драматург, член-корреспондент Петербургской академии наук. По его произведениям в ХХ веке было снято 11 художественных фильмов в России, Италии, Польше, Испании. Его театральные пьесы с успехом шли не только в России, но и в Европе. На его стихи в разное время было создано более 70 музыкальных произведений. Музыку к стихотворениям Толстого писали такие выдающиеся русские композиторы, как Римский-Корсаков, Мусоргский, Балакирев, Рахманинов, Чайковский, а также венгерский композитор Ф.Лист. Никто из поэтов не может похвастаться таким достижением.

    Через полвека после смерти великого поэта последний классик русской литературы И. Бунин написал: «Гр. А. К. Толстой есть один из самых замечательных русских людей и писателей, еще и доселе

    На сегодняшнем уроке мы попробуем восстановить историческую справедливость.

    Запись в тетради

    Тема: «А.К.Толстой. Жизнь и творчество. Основные темы и образы поэзии А.К.Толстого»

    Цели урока?

    Познакомимся с биографией поэта и его творчеством;

    Выделим основные темы и образы в его поэзии;

    Определим значение его творчества для русской литературы.

    2 слайд

    Рассказ учителя (слайд-шоу)

    Толстой Алексей Константинович (24 августа 1817 г. Санкт-Петербург - 28 сентября 1875 c. Красный Рог (ныне Почепский район Брянской обл.)

    По отцовской линии он принадлежал к древнему дворянскому роду Толстых (государственные деятели, военачальники, деятели искусства, Л.Н.Толстой – троюродный брат). Мать - Анна Алексеевна Перовская - происходила из рода Разумовских (последний украинский гетман Кирилл Разумовский, государственный деятель екатерининских времен, доводился ей родным дедом).

    3 слайд

    После рождения сына супруги разошлись, мать увезла его в Малороссию, к своему брату А.А. Перовскому, известному в литературе под именем Антония Погорельского. Он и занялся воспитанием будущего поэта, всячески поощряя его художественные склонности, и специально для него сочинил известную сказку «Черная курица, или Подземные жители» (1829).

    К 1826 году (9 лет) мать и дядя перевезли мальчика Санкт-Петербург, где он был избран в число товарищей для игр наследника престола, будущего императора Александра II (впоследствии между ними сохранялись самые дружеские отношения). Перовский регулярно вывозил племянника за границу для ознакомления с тамошними достопримечательностями, однажды представил его самому И.В. Гете. Толстой всю жизнь помнил эту встречу и хранил подарок великого поэта – кусок бивня мамонта. Перовский до своей смерти в 1836 году оставался главным советчиком в литературных опытах юного Толстого (писал с 6 лет), отдавал их на суд В.А. Жуковскому и А.С. Пушкину , с которыми состоял в приятельских отношениях. Все свое довольно значительное состояние Перовский завещал племяннику.

    4 слайд

    В 1834 (17 лет) Алексей Толстой был зачислен «студентом» в Московский архив Министерства иностранных дел.

    На государственной службе А.К. находился 27 лет. 1834-1861 – Толстой на государственной службе (коллежский секретарь, в 1843 получил придворный чин камер-юнкера, в 1851 - церемониймейстера (5-й класс), в 1856, в день коронации Александра II, был назначен флигель-адьютантом). Закончил службу статским советником (полковник).

    5 слайд

    В литературе Толстой дебютировал не как поэт, а как писатель. В 1841 году была напечатана мистическая повесть на вампирскую тему «Упырь». В.Г.Белинский отметил это произведение, как творение еще очень молодого, но очень перспективного писателя. Фантастикой проникнуты и другие повести, написанные в конце 1830-х - начале 1840-х «Семейство вурдалака», «Встреча через триста лет».

    Высшим достижением Толстого в прозе явился роман «Князь Серебряный» (1862). Это исторический роман в «вальтерскоттовском» духе об эпохе опричнины Ивана Грозного. Современной критикой роман воспринят не был, но пользовался огромной популярностью у читателей.

    В 1854 (37 лет) Толстой начал публиковать свои лирические стихотворения (писал с 6 лет). При жизни вышел только один сборник стихотворений в 1867 году (50 лет.)

    6 слайд

    В 60-е годы Толстой увлечен драматургией (пишет театральные пьесы). Широкое, в т.ч. и европейское признание он получил благодаря драматической трилогии «Смерть Иоанна Грозного» (1866), «Царь Федор Иоаннович» (1868) и «Царь Борис» (1870). Главная ее тема - трагедия власти, и не только власти самодержавных царей, но шире - власти человека над действительностью, над собственной участью.

    Служба у А.Толстого вызывает отвращение. А.Толстой ставил "искусство как пользу в сто раз выше службы".

    7 слайд

    В 1861 году А.Толстой в официальном письме Александру II попросил об отставке: "Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре. Я думал, что мне удастся победить в себе натуру художника, но опыт показал, что я напрасно боролся с ней. Служба и искусство несовместимы, одно вредит другому, и надо делать выбор". Добившись отставки, А.Толстой посвящает себя литературе, семье, охоте, деревне.

    Личность А.К.Толстого всегда отличало благородство, честность, прямота, нежелание кривить душой, идти на нравственные компромиссы. Поэт всегда честно говорил в глаза царю, с которым дружил с детства, о несуразностях власти. Кроме того, он решительно не принимал и русский радикализм революционеров-демократов, был противником социальных потрясений (рассорился с Некрасовым, Чернышевским, Салтыковым-Щедриным).

    Толстой обладал огромной физической силой: гнул подковы, узлом завязывал серебряные ложки, пальцем загонял гвозди в стену.

    8 слайд

    Любимым занятием его была охота. Особенно он любил охоту на медведя с рогатиной (это самая опасная охота на медведя, многие охотники в такой охоте погибли, многие чудом остались живы ). На его счету было около 100 медведей (случай на охоте ).

    Несмотря на дружбу с наследником трона, а затем и императором Александром, Толстой никогда не пользовался этим для собственной выгоды. При дворе он появлялся лишь для того, чтобы воспользоваться привилегией друга императора: "говорить во что бы то ни стало правду", чтобы помочь своим собратьям по перу.

    9 слайд

    Благодаря хлопотам А.Толстого в 1853 году возвращается из ссылки Тургенев. В середине 50-х годов он помог вернуться из ссылки Тарасу Шевченко. Летом 1862 года вступился за Ивана Аксакова, которому было запрещено редактировать газету "День". В 1863 году он вновь заступается за арестованного Тургенева. В 1864 году А.Толстой делает попытку смягчить участь Чернышевского, отправленного на каторгу. На вопрос царя, что делается в русской литературе, А.Толстой ответил, что она "надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского", но Александр II холодно оборвал его: " Толстой, никогда не напоминай мне о Чернышевском". Этот эпизод особенно наглядно демонстрирует, насколько глубоки и непоколебимы были убеждения А.Толстого о чести, законе, справедливости. Ведь ни к взглядам Чернышевского, ни к его личности А.Толстой никогда не испытывал симпатий, но он был возмущен теми незаконными методами расправы, которые не могут быть допустимы даже по отношению к врагу.

    А теперь мы обозначим основные темы, жанры и образы в творчестве А.К.Толстого. Данные будем заносить в таблицу (таблицу перенести в тетрадь).

    10 слайд

    1. Тема любви (в таблицу)

    11 слайд

    Тема любви занимала большое место в творчестве Толстого. В любви Толстой видел основное начало жизни. Любовь пробуждает в человеке творческую энергию. Самое ценное в любви - родство душ, духовная близость, которую не в силах ослабить расстояние. Через всю любовную лирику поэта проходит образ любящей духовно богатой женщины (в таблицу).

    Основным жанром любовной лирики Толстого стали стихотворения романсового типа (в таблицу).

    Что такое романс?

    Больше половины его стихотворений на любовную тему превратились в музыкальные стихотворения.

    С1851 года все стихотворения были посвящены одной женщине Софье Андреевне Миллер, которая впоследствии стала его женой.

    А.Толстой в 1851 встретился на балу-маскараде с таинственной незнакомкой (в маске), которая была выше светской суеты и держалась обособленно, при этом на ее лице лежал некий отпечаток тайны. Она отказалась снять маску, но взяла его визитную карточку, пообещав дать знать о себе. Вернувшись домой, А.Толстой долго не мог уснуть. В этот вечер он пишет стихотворение "Средь шумного бала".

    Средь шумного бала, случайно,

    В тревоге мирской суеты,

    Тебя я увидел, но тайна

    Твои покрывала черты:

    Через несколько дней он увидел ее. Софья Андреевна стала единственной на всю жизнь любовью А.Толстого. Она была замужем за полковником конной гвардии (уже не жила с мужем, но развод не был оформлен). Любовь их была глубоким чувством, но соединить свои судьбы они не могли, так как были препятствия со стороны властной матери А.Толстого и Л.Ф.Миллера. Брак был оформлен только в 1863 году. Софья Андреевна всегда была верной подругой А.Толстого, его музой и первым строгим критиком, она обладала безупречным вкусом, и ее мнением художник очень дорожил. Софья Андреевна была великолепно образована, знала 14 языков, играла на рояле, хорошо пела.

    Вся любовная лирика А.Толстого с 1851 года посвящена ей.

    Стихотворение "Средь шумного бала", благодаря музыке Чайковского, превратилось в знаменитый романс, который был очень популярен и в XIX, и в XX веках.

    12 слайд

    Звучит романс

    Их брак длился без малого 20 лет и стал самым ярким периодом в жизни и творчестве Толстого. На исходе жизни (1871) , находясь далеко от дома, поэт написал в письме любимой супруге такие слова: "Кровь застывает в сердце при одной мысли, что могу тебя потерять - я говорю себе: как ужасно глупо расставаться! Думая о тебе, я в твоем образе не вижу ни одной тени, ни одной. Все вокруг лишь свет и счастье".

    13 слайд

    2) Тема природы (в таблицу)

    Ознакомьтесь со статьей.

    Вопросы

    • основной жанр поэзии Толстого о природе?
    • основные лирические образы?
    • особенность, отличительная черта его стихотворений о природе?

    Многие произведения А. К. Толстого строятся на описании своих родных мест, своей Родины, вскормившей и вырастившей поэта. В нем очень сильна любовь ко всему «земному», к окружающей природе, он тонко ощущает её красоту. В лирике Толстого преобладают стихотворения пейзажного типа.

    В конце 50-60 годов в произведениях поэта появляются восторженные, народно-песенные мотивы. Отличительной чертой лирики Толстого становится фольклорность. Особенно привлекательна для Толстого весенняя пора, расцветающие и оживающие поля, луга, леса. Любимым образом природы в поэзии Толстого является «веселый месяц май». Весеннее возрождение природы исцеляет поэта от противоречий, душевных терзаний и придает его голосу нотки оптимизма:

    И в воздухе звучат слова, не знаю чьи,

    Про счастье, и любовь, и юность, и доверье,

    И громко вторят им бегущие ручьи,

    Колебля тростника желтеющие перья;

    Пускай же, как они по глине и песку

    Растаявших снегов, журча, уносят воды,

    Бесследно унесет души твоей тоску

    Врачующая власть воскреснувшей природы!

    В стихотворении «Край ты мой, родимый край» Родина у поэта ассоциируется с величием степных скакунов, с их безумными скачками на полях. Гармоничное слияние этих величественных животных с окружающей природой, создают у читателя образы безграничной свободы и необъятных просторов родного края. Поэт с восторженным упоением делится картинами широких степей, над которыми словно парят лошади.

    Край ты мой, родимый край!
    Kонский бег на воле,
    В небе крик орлиных стай,
    Волчий голос в поле!
    Гой ты, родина моя!
    Гой ты, бор дремучий!
    Свист полночный соловья,
    Ветер, степь да тучи!

    В природе Толстой видит не только неумирающую красоту и врачующую истерзанный дух современного человека силу, но и образ многострадальной Родины. Пейзажные стихотворения легко включают в себя раздумья о родной земле, о битвах за независимость страны, о единстве славянского мира. («Ой стоги, стоги»)

    Ученик читает стихотворение

    Ой стоги, стоги,
    На лугу широком!
    Вас не перечесть,
    Не окинуть оком!

    Ой стоги, стоги,
    В зеленом болоте,
    Стоя на часах,
    Что вы стережете?

    «Добрый человек,
    Были мы цветами,-
    Покосили нас
    Острыми косами!

    Раскидали нас
    Посредине луга,
    Раскидали врозь,
    Дале друг от друга!

    От лихих гостей
    Нет нам обороны,
    На главах у нас
    Черные вороны!

    На главах у нас,
    Затмевая звезды,
    Галок стая вьет
    Поганые гнезда.

    Заполнение строк таблицы

    Основной жанр: пейзаж (включающий философские раздумья). Что такое пейзаж?

    Основные образы: весенний месяц май, образ многострадальной Родины, образы безграничной свободы и необъятных просторов родного края.

    Особенность: фольклорность, народность поэзии Толстого (стихотворения в стиле народных песен).

    Многие лирические стихотворения, в которых поэт воспевал природу, положены на музыку великими композиторами. Чайковский высоко ценил простые, но глубоко волнующие произведения поэта и считал их необыкновенно музыкальными. Ну а другой поэт русской природы (XX век) Сергей Есенин так однажды высказался о Толстом: «Широкой он души человек. Какая-то богатырская удаль слышится во многих стихах его, кажется, что сам народ русский подсказывает ему и слова, и ритмы, и глубину чувств».

    1. Сатира и юмор (в таблицу)

    14 слайд

    В чем разница между сатирой и юмором?

    Юмор и сатира всегда были частью натуры А.К. Веселые розыгрыши, шутки, проделки молодого Толстого и его двоюродных братьев Алексея и Владимира Жемчужниковых были известны на весь Петербург. Особенно доставалось государственным чиновникам высшего ранга. Жалобы.

    15 слайд

    Позже Толстой стал одним из создателей образа Козьмы Пруткова – самодовольного, глупого чиновника, начисто лишенного литературного дара. Толстой и Жемчужниковы составили биографию вымышленного горе-литератора, выдумали место работы, знакомые художники написали портрет Пруткова.

    От имени Козьмы Пруткова они писали и стихи, и пьески, и афоризмы, и исторические анекдоты, высмеивая в них явления окружающей действительности и литературы. Многие верили, что такой писатель действительно существует.

    Афоризмы Пруткова пошли в народ.

    16 слайд

    Афоризмы Козьмы Пруткова (глупые, плагиат)

    Зри в корень.

    Никто не обнимет необъятного.

    Лучше скажи мало, но хорошо.

    Слабеющая память подобна потухающему светильнику.

    Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану.

    Стрельба в цель упражняет руку и причиняет верность глазу.

    Пища столь же необходима для здоровья, сколь необходимо приличное обращение человеку образованному.

    Бди!

    Копая другому яму, сам в нее попадешь.

    17 слайд

    Сатирические его стихотворения пользовались большим успехом. Любимыми сатирическими жанрами А.К.Толстого были: пародии, послания, эпиграммы (в таблицу).

    Сатира Толстого поражала своей смелостью и озорством.Свои сатирические стрелы он направлял и на нигилистов («Послание к М.Н.Лонгинову о дарвинизме», баллада «Порой веселой мая…» и др.), и на государственный порядок («Сон Попова»), и на цензуру, и мракобесие чиновников, и даже на самую русскую историю («История государства Российского от Гостомысла до Тимашева»).

    18 слайд

    Самым известным произведением данной тематики является сатирическое обозрение «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» (1868). В 83 четверостишиях изложена вся история России (1000 лет) с призвания варягов до правления Александра II. А.К. дает меткие характеристики русским князьям и царям, описывая их попытки улучшить жизнь на Руси. А заканчивается каждый период словами:

    Земля наша богата

    Порядка ж снова нет.

    Чтение отрывка о правлении Петра I

    Царь Петр любил порядок,
    Почти как царь Иван,
    И так же был не сладок,
    Порой бывал и пьян.

    Он молвил: «Мне вас жалко,
    Вы сгинете вконец;
    Но у меня есть палка,
    И я вам всем отец!..

    Вернувшися оттуда,
    Он гладко нас обрил,
    А к святкам, так что чудо,
    В голландцев нарядил.

    Но это, впрочем, в шутку,
    Петра я не виню:
    Больному дать желудку
    Полезно ревеню.

    Хотя силён уж очень
    Был, может быть, приём;
    А все ж довольно прочен
    Порядок стал при нем.

    Но сон объял могильный
    Петра во цвете лет,
    Глядишь, земля обильна,
    Порядка ж снова нет.

    Подошли к самой важной теме в творчестве А.К.Толстого - исторической.

    1. Тема истории России (в таблицу)

    19 слайд

    Основные жанры: баллады, былины, поэмы, трагедии (в таблицу). В этих произведениях развернута целая поэтическая концепция русской истории.

    Каковы же были взгляды Толстого на историю России?

    Сообщение ученика

    Историю России Толстой делил на два периода: домонгольский (Киевская Русь) и послемонгольский (Московская Русь).

    Первый период он идеализировал. По его убеждению, в древности Русь была близка к рыцарской Европе и воплощала высший тип культуры, разумного общественного устройства и свободного проявления достойной личности. На Руси не было рабства, существовало народовластие в форме веча, не было деспотизма и жестокости в управлении страной, князья относились с уважением к личному достоинству и свободе граждан, русский народ отличался высокой нравственностью и религиозностью. Высок был и международный престиж Руси.

    Баллады и поэмы Толстого, рисующие образы Древней Руси, пронизаны лиризмом, они передают страстную мечту поэта о духовной независимости, восхищение цельными героическими натурами, запечатленными народной эпической поэзией. В балладах «Илья Муромец», «Сватовство», «Алеша Попович», «Боривой» образы легендарных героев и исторические сюжеты иллюстрируют мысль автора, воплощают его идеальные представления о Руси.

    Монголо-татарское нашествие повернуло течение истории вспять. С 14 века на смену вольностям, всеобщему согласию и открытости Киевской Руси и Великого Новгорода приходят холопство, тирания и национальная замкнутость России Московской, объясняемые тяжким наследием татарского ига. Устанавливается рабство в виде крепостного права, уничтожено народовластие и гарантии свободы и чести, возникают самодержавие и деспотизм, жестокость, моральное разложение населения.

    Все эти процессы он относил в первую очередь к периоду правления Ивана III, Ивана Грозного, Петра Великого.

    XIX век Толстой воспринимал как прямое продолжение позорного «московского периода» нашей истории. Поэтому критике со стороны поэта подвергались и современные российские порядки.

    Однажды в письме своему другу Алексей Константинович написал: «Если бы перед моим рождением Господь Бог сказал мне:«Граф! выбирайте национальность, где вы хотите родиться!» - я бы ответил ему: «Ваше величество, везде, где Вам будет угодно, но только не в России!»… И когда я думаю о красоте нашего языка, когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов… мне хочется броситься на землю и кататься в отчаянии от того, что мы сделали с талантами, данными нам Богом!».

    Основные образы поэзии

    Образы народных героев (Илья Муромец, Боривой, Алеша Попович) и правителей (князь Владимир, Иван Грозный, Петр I)

    Работа с литературоведческим термином.

    Любимым жанром поэта была баллада

    Баллада (найдите в справочнике? и запишите термин в тетрадь)

    Наиболее распространенный в творчестве Толстого литературный образ – это образ Ивана Грозного (во многих произведениях- баллады «Василий Шибанов», «Князь Михайло Репнин», роман «Князь Серебряный», трагедия «Смерть Иоанна Грозного»). Эпоха правления этого царя - это яркий пример «московщины»: казни неугодных, бессмысленная жестокость, разорение страны царскими опричниками, закрепощение крестьян. Кровь стынет в венах, когда читаешь строки из баллады «Василий Шибанов» о том, как слуга сбежавшего в Литву князя Курбского привозит Ивану Грозному послание от хозяина.

    20 слайд

    Царь молча на жезл опираясь, идет,
    И с ним всех окольных собранье.
    Вдруг едет гонец, раздвигает народ,
    Над шапкою держит посланье.
    И спрянул с коня он поспешно долой,
    К царю Иоанну подходит пешой
    И молвит ему, не бледнея:
    «От Курбского, князя Андрея!»

    И очи царя загорелися вдруг:
    «Ко мне? От злодея лихого?
    Читайте же, дьяки, читайте мне вслух
    Посланье от слова до слова!
    Подай сюда грамоту, дерзкий гонец!»
    И в ногу Шибанова острый конец
    Жезла своего он вонзает,
    Налег на костыль - и внимает:

    «Царю, прославляему древле от всех,
    Но тонущу в сквернах обильных!
    Ответствуй, безумный, каких ради грех
    Побил людей добрых и сильных?

    Безумный! Иль мнишись бессмертнее нас,
    В небытную ересь прельщенный?
    Внимай же! Приидет возмездия час,
    Писанием нам предреченный,
    И я, иже кровь в непрестанных боях
    За тебя, аки воду, лиях и лиях,
    С тобой пред судьею предстану!»
    Так Курбский писал Иоанну.

    Шибанов молчал. Из пронзенной ноги
    Кровь алым струилася током,
    И царь на спокойное око слуги
    Взирал испытующим оком.
    Стоял неподвижно опричников ряд;
    Был мрачен владыки загадочный взгляд,
    Как будто исполнен печали,
    И все в ожиданье молчали.

    И молвил так царь: «Да, боярин твой прав,
    И нет уж мне жизни отрадной!
    Кровь добрых и сильных ногами поправ,
    Я пес недостойный и смрадный!
    Гонец, ты не раб, но товарищ и друг,
    И много, знать, верных у Курбского слуг,
    Что выдал тебя за бесценок!
    Ступай же с Малютой в застенок!»

    Пытают и мучат гонца палачи,
    Друг к другу приходят на смену.
    «Товарищей Курбского ты уличи,
    Открой их собачью измену!»
    И царь вопрошает: «Ну что же гонец?
    Назвал ли он вора друзей наконец?»
    - «Царь, слово его всё едино:
    Он славит свого господина!»

    День меркнет, приходит ночная пора,
    Скрыпят у застенка ворота,
    Заплечные входят опять мастера,
    Опять зачалася работа.
    «Ну, что же, назвал ли злодеев гонец?»
    - «Царь, близок ему уж приходит конец,
    Но слово его все едино,
    Он славит свого господина:

    „О князь, ты, который предать меня мог
    За сладостный миг укоризны,
    О князь, я молю, да простит тебе бог
    Измену твою пред отчизной!
    Услышь меня, боже, в предсмертный мой час,
    Прости моего господина!
    Язык мой немеет, и взор мой угас,
    Но слово мое все едино:
    За грозного, боже, царя я молюсь,
    За нашу святую, великую Русь -
    И твердо жду смерти желанной!”»
    Так умер Шибанов, стремянный.

    21 слайд

    3. Закрепление изученного материала

    Основные темы в творчестве А.К.Толстого

    Жанры

    Образы

    В чем особенность, отличительная черта всей поэзии Толстого

    Бунин написал: «Гр. А. К. Толстой есть один из самых замечательных русских людей и писателей, еще и доселе недостаточно оцененный, недостаточно понятый и уже забываемый».

    Почему?

    Для А. Толстого была характерна личная независимость, честность, неподкупность, благородство. Ему были чужды карьеризм, приспособленчество и высказывание мыслей, противных его убеждениям. Поэт всегда честно говорил в глаза царю. Он осуждал державный курс русской бюрократии и искал идеал в истоках русской демократии древнего Новгорода. Кроме того, он решительно не принимал и русский радикализм революционеров-демократов, находясь вне обоих станов.

    Ретроград, монархист, реакционер – такими эпитетами награждали Толстого сторонники революционного пути: Некрасов, Салтыков-Щедрин, Чернышевский. А в советское время великий поэт был низведен до положения второстепенного поэта (мало издавался, не изучался в курсе школьной литературы). Но как ни старались предать забвению имя Толстого, влияние его творчества на развитие русской культуры оказалось огромно (литература – стал предтечей русского символизма, кино -11 фильмов, театр – трагедии прославили русскую драматургию, музыка -70 произведений, живопись – картины, философия- взгляды Толстого стали основой для философской концепции В.Соловьева).

    Очень ценно на этом фоне высказывание о А.К. Толстом другого русского классика И.С.Тургенева: "Он оставил в наследство своим соотечественникам прекрасные образцы драм, романов, лирических стихотворений, которые в течение долгих лет стыдно будет не знать всякому образованному русскому; он был создателем нового у нас литературного жанра - исторической баллады; на этом поприще он не имеет соперников: Наконец, кто же не знает, что в его строго идеальной и стройной натуре била свежим ключом струя неподдельного юмора - и что граф А.К.Толстой, автор "Смерти Иоанна Грозного" и "Князя Серебряного", был в то же время одним из творцов памятного всем Козьмы Пруткова. Всем, знавшим его, хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, неизменно верная и прямая. "Рыцарская натура" - это выражение почти неизбежно приходило всем на уста при одной мысли о Толстом; я бы позволил себе употребить другой - прекрасный и в данном случае самый уместный - эпитет. Натура гуманная, глубоко гуманная! - вот что был Толстой, и как у всякого истинного поэта, жизнь которого неуклонно переливается в его творчество, эта гуманная натура сквозит и дышит во всем, что он написал".

    4. Подведение итогов (Отметки, Домашнее задание)

    Список литературы

    1. А.К. Толстой. Собрание сочинений в 4 томах. – М.: Правда, 1969.
    2. А.К. Толстой. Собрание сочинений/ http://az.lib.ru/t/tolstoj_a_k/
    3. В.И. Новиков. Алексей Константинович Толстой. - М.: Молодая гвардия, 2011.
    4. Литературные имена.А.К.Толстой/http://www.library.ru/2/lit.

    480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

    240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

    Мейер Маартен. Проблема семьи в творчестве Л. Н. Толстого, 1850-е - 70-е годы: диссертация... кандидата филологических наук: 10.01.01.- Москва, 2000.- 211 с.: ил. РГБ ОД, 61 00-10/294-0

    Введение

    Глава I. У истоков семейной темы Л. Н. Толстого (Повесть "Семейное счастье") 17

    Глава II. "Война и мир" как семейная хроника 62

    Глава III. "Мысль семейная" в романе "Анна Каренина" 122

    Заключение 195

    Библиография 202

    Введение к работе

    В "Воспоминаниях" Толстой как бы разделяет свою жизнь грубо на четыре периода. Первый период невинного, радостного, поэтического детства длится до 14 лет. За ним следует страшный период в двадцать лет, во время которого он, по его словам, находился в плену амбициозности и тщеславия и, хуже всего, предавался блуду и пороку. Третий период начинается его браком с Софьей Андреевной Бере в 1862 году и заканчивается его "духовным переломом" приблизительно в 1880 году. В течение четвертого периода своей жизни Толстой все больше отходит от чисто писательской деятельности и семьи и посвящает себя в основном решению религиозных и социально-этических вопросов. 1 Если посмотреть внимательнее на эти периоды, можно заметить своего рода маятниковую природу периодизации его жизни. Первый и третий периоды можно назвать "семейными". Сначала как сын и брат, затем как муж и отец он уходил с головой во все важные детали семейной жизни. Второй и четвертый периоды объединяет экстремизм Толстого, сделавший писателя более индивидуалистичным и оттолкнувший его от семьи. Второй период - это буйство плоти, четвертый - буйство души. Этот конфликт между душой и телом представляет для понимания Толстого наибольшую важность. И поскольку многое из его творчества является очень личным, очень автобиографичным, это также важно для оценки его произведений.

    Толстой был с самого начала его писательской карьеры всецело поглощен мыслями о семье, и это видно по тому факту, что уже свое первое произведение, "Детство", он посвятил этой теме. В двух других томах трилогии он описывает, как красота и невинность детства постепенно сменяются сомнительными переживаниями отрочества и юности. Это первое

    1 Л, Н. Толстой, Полное собрание сочинений (юбилейное издание) в 90 томах, М. 1928-1958. В сносках или в скобках в тексте указываются том и страницы: 34:347

    произведение сразу было признано как принадлежащее перу великого растущего таланта.

    Второй период - невинность теряется, и это отражается в таких произведениях, как "Записки маркера". Это время азартных игр, выпивок и женщин. Этот период принес Толстому много боли и стыда и превратился в тяжелое бремя порочных воспоминаний, которые то и дело появлялись на страницах его произведений до конца его жизни. В это время создается и повесть "Семейное счастье", утверждающая не ослаблявшийся характер заветного желания Толстого. Взаимоотношения мужчины и женщины в этой истории поражают своим сходством с супружескими отношениями Толстого и Софьи Андреевны, которые сложились тремя годами позже написания повести. Повесть строилась на личных переживаниях писателя во время увлечения Валерией Владимировной Арсеньевой. Четкий анализ этого эпизода жизни Толстого представляет собой важную предпосылку для понимания самой повести и будущих шедевров.

    Третий период, период более или менее стабильной и счастливой семейной жизни, во многом представляет для нас наибольший интерес. Именно в это время создаются два величайших произведения - "Война и мир" и "Анна Каренина". В первом из двух романов Толстой твердо отстаивает ценность семейной жизни. Во втором романе он все еще убежден в верности идеала, но уже выражает сомнения по поводу его достижимости.

    Во время четвертого периода расхождение между жизненным устройством и философской убежденностью Толстого обостряется и семейная жизнь становится для него все более тяжелой. Это выражается в таких произведениях, как "Смерть Ивана Ильича", "Крейцерова соната", "Дьявол" и "Отец Сергий". Конечно, такое подразделение жизни Толстого довольно

    искусственно и носит условный характер. Несмотря на все предполагаемые "переломы", суть жизнь Толстого изменяется не столь резко.

    В рамках семьи традиционно выделяются четыре типа любви: "filiae" -любовь детей по отношению к родителям; "storgae" - любовь между ровесниками; "eros" - супружеская любовь; "agape" - любовь родителей по отношению к детям, или альтруистическая, божественная любовь. Однако в современном языке понятие "любовь" стало подразумевать лишь "eros", сексуальную любовь между мужчиной и женщиной, причем чаще всего не состоящих в браке. Хотя Толстой уделял семье особое внимание, большая часть его размышлений также ограничивается деталями супружеских отношений. В трилогии "Детство", "Отрочество" и "Юность" писатель дает очень яркое, художественное описание мира ребенка, в котором важную роль играет любовь ребенка к своим родителям и любовь, которую он получает от них. К произведениям, которые наиболее полно раскрывают различные типы семейных отношений любви, следует отнести роман "Война и мир". В повести "Семейное счастье" и в романе "Анна Каренина" разные аспекты любви в семье просто теряются за силой "eros". Именно на эволюционное качество художественных и сопутствующих жизненных перемен мало обратили внимание предыдущие исследователи.

    Великолепную критику произведений Толстого ("Детство" и Отрочество") мы находим у Н. Г. Чернышевского. Он быстро понял, что силе своего гения писатель обязан, по большей части, своей необыкновенной способности постигать суть вещей и описывать внутренние движущие силы поведения своих героев. Чернышевский считает, что Толстой приобрел нужные знания не только благодаря скрупулезному наблюдению за поведением окружающим, но, и это главное, благодаря неустанному наблюдению за самим собой, постоянной внутренней самооценке. По мнению

    критика, это "дало ему прочную основу для изучения человеческой жизни вообще, для разгадывания характеров и пружин действия, борьбы страстей и впечатлений". 2 Из подобного рода оценки напрашивается вывод, что анализ человеческой природы, проделанный Толстым, вполне заслуживает доверия и имеет универсальный характер. Кроме того, Чернышевский находит у Толстого "чистоту нравственного чувства" и отмечает относительно "Детства" и "Отрочества": "очевидно каждому, что без непорочности нравственного чувства невозможно было бы не только исполнить эти повести, но и задумать их. Укажем другой пример - "Записки маркера": историю падения души, созданной с благородным направлением, мог так поразительно и верно задумать и исполнить только талант, сохранивший первобытную чистоту." 3

    Вскоре после выхода в свет романа "Война и мир" Н. Н. Страхов отмечает, что все предыдущие произведения писателя можно отнести к категории предварительных исследований, завершившихся созданием "семейной хроники". Мы будем рассматривать страховское жанровое определение во второй главе. По мнению этого критика, из всех более ранних произведений только "Семейное счастье" составляет вполне живое целое, свидетельствуя о том, что тема семьи была важнейшей для писателя.

    Следуя за Чернышевским, в одной из наиболее авторитетных биографий Толстого П. И. Бирюков указывает на тесную связь между жизнью и творчеством писателя. Он предполагает, что "творческая работа возможна была только при некотором успокоении. И вот мы можем заметить эти периоды покоя по проявлявшейся силе творчества". 4 После бурного периода жизни в конце 40-х годов избыток энергии Толстого выливается в военной жизни на Кавказе, после которой наступает период относительного затишья.

    2 Н. Г. Чернышевский, "Избранные эстетические произведения", М, 1978, с. 520

    э тамже,с. 521-522

    4 П. И, Бирюков, "Биография Льва Николаевича Толстого", т. II, М, 1923, с. 27

    Последствия не заставили себя ждать, и глубоко затаившиеся образы семейной жизни находят свое воплощение в повестях "Детство", "Отрочество" и "Юность". После вступления в брак "семейная жизнь захватывает его с необычайною силою, снова фиксирует его страсти и освобождает его творческие силы. И в течение первых пяти лет он создает небывалое по силе и могуществу произведение "Война и мир". 5 Иными словами, моменты внутренней уравновешенности отображаются в картинах в целом гармоничной семейной жизни. Эта черта прослеживается в семейном счастье Кити и Константина Левиных, которые "также во многом списаны с натуры". 6 Однако Бирюков признает, что в "Анне Карениной" превосходство семьи затеняется духовными стремлениями Толстого.

    Эта растущая раздвоенность позиции Толстого в отношении семьи раскрывается чуть позже в работе Бирюкова "Родители и дети в произведениях Л. Н. Толстого". Хотя "несомненное условие счастья есть семья" (Л. Н. Толстой, "В чем счастье?"), Долли, образец матери из "Анны Карениной", ставит под сомнение ценность своей семейной жизни. Позднышев в "Крейцеровой сонате" заходит еще дальше, полностью отрицая значение семьи как таковой. Бирюков написал этот ряд коротких статей с целью показать, как Толстой учит родителей воспитывать детей. Однако большое количество других цитат из различных произведений Толстого уже вряд ли могли рассеять сомнения, закравшиеся в сознание читателей после высказываний подобного рода.

    Д. Мережковский называет Толстого "великим тайновидцем плоти" 7 -при таком априорном определении невозможно иметь серьезные взгляды на семью как на глубоко духовный социальный институт, поскольку семья

    Бирюков, с. 28

    6 там же, с. 108

    7 Д. Мережковский, "Л. Толстой и Достоевский; вечные спутники", М., 1995, с. 91

    возможна только при том условии, что ее члены наделены духовным началом, без которого не могут развиваться отношения любви и не могут крепнуть семейные узы. Однако, по утверждению Мережковского, в данном случае ядром всех человеческих отношений являются животные инстинкты, "связь плоти рождающей с плотью рождаемой - семейная связь". 8 В статьях Мережковского, как и других критиков творчества Толстого, наблюдается некоторое хронологическое несоответствие; так, например, исследователь не может забыть экстремизма зрелого писателя и трактует его ранние произведения в свете более поздних философских убеждений.

    Огромное влияние на характер критики Толстого оказали статья В. И. Ленина о Толстом хотя они не имеют собственно литературоведческого достоинства. Писателю отводится роль части закономерного диалектического развития истории, то есть несознательной, самомотивируемой и созидательной силы, способствующей историческому прогрессу. В результате получилось, что темы, для писателя так или иначе второстепенные (например, сельскохозяйственные реформы в "Анне Карениной"), в политических интересах высвечивались как главные, в то время как его основные идеи отодвигались на задний план как опасные заблуждения человека определенного классового сознания. "В наши дни всякая попытка идеализации учения Толстого, оправдания или смягчения его "непротивленства", его апелляции к "Духу", его призывов к "нравственному самоусовершенствованию", его доктрины "совести" и всеобщей "любви", его проповеди аскетизма и квиетизма и т.п. приносит самый непосредственный и самый глубокий вред", - писал Ленин. 9 Это удар в сердце самого дорогого, что было для Толстого, большая часть чего является базисом, на котором он воздвиг надстройку семейной нравственности и социальной этики. В

    8 Мережковский, с. 97

    9 "Л. Н, Толстой и его эпоха", сборник статей "В. И. Ленин о Толстом", М, 1978, с. 84

    результате такого подхода плодотворная литературная критика Толстого была отброшена на много лет назад.

    Критика А. А. Сабурова служит хорошим доказательством этого утверждения. Он заявляет, что "Ростовы и их окружение - это не семейное гнездо из дворянской хроники. Это художественный образ, изображающий целый класс в определенную эпоху, с исторической перспективой, с симптомами его распада и деградации". 10 Предположение о том, что в романе идет ссылка на "определенную эпоху", разбивается самим Толстым, "В наше время, продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем)..." (10:217) Дела семьи Болконских не намного лучше. Сабуров отмечает, что "крайне важно понять политическую предпосылку" старого князя Николая Болконского. Конфликт с сыном Андреем из-за сватовства к Наташе возник не на почве семейных разногласий, но по причине различия взглядов двух поколений. То, что отец мучит свою дочь Марью, является искаженным выражением его недовольства сыном. В руках критика "Война и мир" превращается в некое подобие Ютцов и детей". Религиозное рвение Марьи низводится до сублимированного протеста отцу, попытки психологически вырваться из родительского плена. Раскаиваясь перед Марьей на смертном одре, князь Болконский соглашается с тем, "что его век отошел в прошлое. Этот момент совпал с предсмертными минутами князя". 11 Толстой, вне всякого сомнения, часто жестко осуждал "класс", к которому сам принадлежал по рождению, а также испытывал сильное чувство несогласия с социальной озабоченностью "высшим обществом". Однако попытка Сабурова

    10 А. А, Сабуров, "Война и мир" Л. Н, Толстого, проблематика и поэтика", М„ 1959, с, 142

    11 там же, с. 153-155

    уложить Толстого в Прокрустово ложе исторического материализма искажает идею, которую писатель хотел передать через свое величайшее творение.

    В. Жданов рассматривает "любовь в жизни Льва Толстого" в узком смысле этого слова, ограничивая его лишь супружеской любовью. Исследования демонстрируют то, что личная потребность в любви и семейные обстоятельства писателя нашли отражение в его литературных произведениях. Воспоминания о ранних годах Толстого указывают на то, насколько сильным было его стремление к семейной жизни и как мучительно он пытался преодолевать сексуальные искушения. Очевидно, не хватает одного - четкого тематического определения исследования, поскольку такие понятия, как чувственность, сексуальность, вожделение, сладострастие, похоть, влечение, увлечение, страсть, влюбленность и любовь, отличающиеся по значению и оттенку, используются в каком-то смысле произвольно и вне четкого определения. Счастье, которое Лев Николаевич нашел с Софьей Андреевной в 60-е годы, создало стабильную атмосферу, духовно-физический баланс и стало источником поэтического вдохновения, вылившегося в создание романа "Война и мир". Жданов считает, что этот духовно-эмоциональный баланс нашел отражение и в романе "Анна Каренина", в гармоничном семейном союзе Константина и Кити Левиных. Уход от семейной жизни в 80-е годы совпал с тем, что писатель переключается на абстрактно-философские и религиозные темы.

    На Западе, особенно по вопросом, связанным с нашей темой, автобиографичность произведений Толстого вызывает психологический интерес. Не то чтобы этот аспект отсутствовал в российской традиции, но на Западе он имеет более устойчивую форму, в том смысле, что отношение Толстого к своему творчеству рассматривается в более или менее общепринятых психологических категориях, прежде всего, по Фрейду. Еще

    одним отличительным фактом, и это не удивительно, является то, что нравственный консерватизм Толстого привлек внимание западных критиков феминистского толка, подчеркивающих социологическую природу творчества писателя. К критикам подобного рода можно отнести Ruth Crego Benson. В своей работе "Women in Tolstoy, the Ideal and the Erotic" она пишет, что женщина для Толстого - это "и ангел и дьявол", и проблема сексуальности является главной причиной внутреннего конфликта между "глубокими инстинктами и нравственной надстройкой, что и определяет мнение Толстого о женщинах". 12 Данное утверждение предполагает, что реальным базисом Толстого было либидо, животная тяга к физическому удовлетворению. Более слабым по силе было влияния на Толстого его матери, не совсем ясной, канонической фигуры, главным образом сформировавшей взгляды Толстого на то, какими должны быть женщина и семья. В карьере Толстого "распущенность, поклонение жене и аскетизм" поочередно определяли его отношение к женщинам. 13 Каждая из черт служит причиной для отказа от романтической любви, столь характерной для "Семейного счастья", повторяющейся в "Анне Карениной" и, в более крайней форме, в таких поздних произведениях, как "Крейцерова соната", ""Дьявол" и "Отец Сергий".

    Gary Adehnan ("The Bitterness of Ecstasy") широко рассматривает отзывы критиков на "Анну Каренину" как на Западе, так и в России: Максим Горький пишет о "враждебности", которую Толстой питает по отношению к слишком сексуальным женщинам как о враждебности мужчины, не сумевшего испытать все удовольствия, или о враждебности души, борющейся против "унизительных импульсов плоти". В "Анне Карениной" заметны следы приближающегося религиозного обращения, что, по мнению Andre Gide является симптомом краха писателя как художника. "Что за чудовище!

    Г Ruth Crego Benson, "Women in Tolstoy, the Ideal and the Erotic", Chicago:Uruversity of Illinois Press, 1973, с 2 13 там же, с. 15

    Постоянно взбрыкивающий, восстающий против самого себя, заставляющий сомневаться в своей искренности... высокомерный в самоотречении..." 14 Adehnan цитирует D. Н. Lawrence: "Скучно, что практически все великие романисты преследуют нравоучительную цель, иначе говоря философию, прямо противоположную их эмоциональному вдохновению. В своем эмоциональном вдохновении они все - жрецы фаллического культа..., когда же дело доходит до их философии... они все превращаются в распятых Иисусов. (...) Что за груз для романа ["Анны Карениной"]. 15 Thomas Mann, выражающий свою признательность Мережковскому, поет дифирамбы "чувственной силе и языческому гению" Толстого, при этом относя его размышления на духовную тему к категории довольно слабых, не выдерживающих сравнения. Mann считает, что "дар Толстого в области нравоучений, проще его уклон в духовную сторону, можно отмечать, но во-вторых, как проявление воли, однако слабой в этой области". 16 Как истолкователь марксистских идей о Толстом, Georg Lukacs интересует сюжет Левина-Толстого. Ценность романа в том, что он описывает крестьянские волнения, имевшие место в истории, и раскрывает реакционную идеологию землевладельцев, и вовсе не в том, что он преподносит некие нравственные уроки. "Когда Анна Каренина вырывается из рамок обыденности, она всего лишь выносит на поверхность с пафосом трагедии скрытые противоречия, существующие в любом буржуазном браке и буржуазной любви". 17 Ф. М. Достоевский находит ценность романа именно в его нравоучительной силе. "Анна Каренина" защищает веру в Бога, веру в семью и подвергает сомнению интеллектуальную гордость XIX века, стремившуюся заменить вековую нравственность научными и экономическими законами, которые якобы

    14 Gary Adehnan, "Anna Karenina, the Bitterness of Ecstasy", Boston: Twayne Publishers, 1990, с 46 ls там же, с. 125 16 там же, с. 126-127 11 там же, с. 133

    контролируют поведение человека. Richard Gustafson обращается к Толстому-теологу восточнрхристианской традиции, проповедующему свои взгляды в форме расширенных притч. Анна не сумела понять, что отведенный человеку срок жизни нужно использовать для того, чтобы научиться любить беззаветно и жить на благо ближнего. Она поглощена своим увлечением и глуха к голосу совести. Большинство источников, цитируемых Adelman, отмечены гуманистическими традициями. Только Достоевский и Gustafson рассматривают роман с духовной точки зрения, ценность которой не осталась незамеченной американским критиком.

    Владимир Набоков в своих известных "Лекциях по русской литературе" выражает восхищение перед изобразительной силой образов, которые сумел создать Толстой. Он характеризует Толстого как "крепкого, неутомимого духом человека - всю жизнь разрывался между чувственной своей природой и сверхчувствительной совестью." 18 Очевидно, что и Набоков восхищается художником много больше, чем проповедником. "Так и хочется порой выбить из-под обутых в лапти ног мнимую подставку и запереть в каменном доме на необитаемом острове с бутылью чернил и стопкой бумаги, подальше от всяких этических и педагогических "вопросов", на которые он отвлекался, вместо того, чтобы любоваться завитками темных волос на шее Анны Карениной". В то же самое время он отдает должное Толстому как человеку и художнику, признавая, что эта двойственность, противоборствующие величины вплетены в человеке и что "борьба эта шла в одном и том же человеке. Сочиняя ли, проповедуя ли, Толстой рвался наперекор всему к истине". 19 Это очень четкое и глубокое наблюдение. Многие другие исследователи, казалось бы, склонны, в той или иной степени, не принимать всерьез один из аспектов внутренней жизни этого великого писателя, тем самым не только допуская

    18 Vladimir Nabokov, "Lectures on Russian Literature", San Diego-New York: Harcourt-Brace Co., 1981, с 138

    19 там же, с. 140

    несправедливость по отношению к нему как к человеку и художнику, но и лишая себя возможности адекватно оценить этот внутренний диалог, который является главной движущей силой всего его творческого гения.

    Толстой был человеком, который и как художник, и как мыслитель, и прежде всего как человек, боролся за то, чтобы найти истину, написать о ней и воплотить ее в своей жизни. Очевидна библейская ориентация писателя. Библия, безусловно, относится к ряду величайших антологий вдохновенного творения рук человеческих. Веками она служила парадигмой для людей искусства - художников, поэтов, композиторов. Сила ее в том, что иногда в удивительно поэтичных, а иногда даже в жестоких образах она раскрывает фундаментальные, универсальные принципы духовного и этического поведения человека. Те самые принципы, которые представляют особую важность в наши дни, когда искусство и этика, творчество и нравственность зачастую оказываются диаметрально противоположными и многие так называемые деятели искусства считают, что человек имеет право на свободное самовыражение, не ограниченное никакими рамками и нравственными принципами. Подобные ошибочные суждения способствовали развитию постмодернистской абсурдности, философского нигилизма и культуры попа и порнографии. Толстой понял, что лишь союз художественных способностей с нравственной правотой может дать рождение подлинно человеческому творчеству.

    Как в своей личной жизни, так и творчестве, писатель отводил центральную роль семье. Библейский Бог - и Творец, и Родитель. По этому примеру Толстой подчеркивал важность и создания произведений искусства, и продолжения, в лоне гармоничной семьи, человеческого рода. Главным институтом человеческой жизни, по Толстому является не государство и не церковь, его роль отведена семье. Много стихов в Писании посвящено

    отношениям между супругами, братьями и сестрами и отношениям, которые, по сути, есть отражение отношений между Богом и человеком, - родителями и детьми. Причина в том, что семья - важнейшая школа жизни, любви и культурной традиции. С распадом семьи гибнут общества и целые цивилизации. В наш век семья переживает кризис, который проявляется в повышении уровня разводов, росте случаев жестокого обращения с детьми, абортов, изнасилования, кровосмешения, заражения СПИДом и появления целого ряда душевных заболеваний. А ведь "дети отвечают за грехи своих родителей". Кризис семьи - это проблема более острая и насущная, чем любые экономические, политические, военные или научные проблемы. Основная проблема нашего времени не в недостатке знаний о кибернетике или механизмах свободного рынка, а в том, что люди перестали слышать голос своей совести, и из-за этого не могут удержать в равновесии человеческие отношения, прежде всего в семейном контексте.

    Цель данного исследования состоит в том, чтобы изучить посвященные творчеству Толстого критические материалы дореволюционного и современного периодов русской критики и современного периода зарубежной критики; произвести анализ идейно-смыслового содержания "семейных" произведениях Толстого и при их сопоставлении определить развитие, эволюцию семейной темы; осмыслить значение связи между семейной жизнью и творчеством писателя; истолковать взаимосвязь художественно-эстетического и философски-этического аспектов семейной темы; определить значение исследования института семьи Толстым-писателем и мыслителем как в художественном так и в социологическом смыслах. Работа строится по проблемно-хронологическому принципу. Она состоит из введения, трех глав и заключения.

    У истоков семейной темы Л. Н. Толстого (Повесть "Семейное счастье")

    Вероятность того, что в повести Толстой описал свои отношения с Валерией Владимировной Арсеньевой, исследовалась неоднократно. Б. М. Эйхенбаум находит определенное сходство между "романом" и "пережитым романом" с В. Арсеньевой, переписка с которой иногда кажется прямо конспектом или программой будущего произведения".20 В то же время П. А. Журов утверждает, что "Ни сюжет, ни фабула, ни образы героев в целом не имеют прямого отношения к пережитому. (...) Отсутствием автобиографического материала объясняется известная лапидарность, отвлеченно-схематический характер второй части".21 П. И. Бирюков, придерживался середины между двумя крайними взглядами: "Можно сказать так: то, что в действительности только могло быть, но чего еще не было, в романе стало уже реальным фактом. Действительный роман был началом, или, лучше, прологом романа написанного. В своем художественном воображении Лев Николаевич продолжил действительные линии до их воображаемого пересечения..."22 Другой исследователь отмечает, что три года супружеской жизни, описанные в повести, совпадают с периодом жизни Толстого, начиная с его романа с Арсеньевой в 1856 году, до времени написания повести в 1859 году, что подтверждает выводы Бирюкова. Н. Н. Гусев ссылается на более поздние записи разговора Толстого с его биографом Бирюковым, где на вопрос о том, насколько реальная любовь его жизни была отражена в его творчестве, он отвечает: "Потом главное, наиболее серьезное - это была Арсеньева Валерия... Я был почти женихом ("Семейное счастье"), и есть целая пачка писем моих к ней", указывая тем самым на существующую связь событий его жизни с описанными в повести "Семейное счастие".24 Явное расхождение в мнениях критиков можно отчасти объяснить тем, что отношения главных героев произведения завершаются их вступлением в брак, и вторая часть повести раскрывает перед нами картину их семейной жизни, в то время как отношения Толстого и Арсеньевой не зашли настолько далеко: они прекратились приблизительно через шесть месяцев по их обоюдному согласию. Вторая часть повести, возможно, основывалась на том, что могло бы быть, по мнению Толстого, если бы их отношения все же завершились браком. Поэтому повесть можно лишь частично рассматривать как автобиографичную, если воспринимать это определение буквально, а именно - запись событий из жизни автора. Однако, если допустить, что Толстой, мысленно продолжив свои отношения с Арсеньевой, описал их в повести, ее можно назвать подлинно автобиографичной. Толстому свойственна попытка связать воедино жизнь и идеи, физическую реальность и теорию.

    В этом контексте важно отметить связь между художественным и философским, точнее, эстетическим и этическим аспектами повести, как имеющую важное значение. Именно это было причиной того, что у некоторых критиков сложилось мнение, что повесть слишком абстрактна, недостаточно правдива и малозахватывающая художественно. Много абстрактного и философского можно найти и в романе "Война и мир". Это воспринимается по-разному, возможно, в связи с тем, что в более известном из двух произведений философским рассуждения отведены отдельные главы, в то время как повесть "Семейное счастье" по сути строится на этих рассуждениях, за которым теряется сюжет, умаляя, по мнению некоторых критиков, достоинства повести как художественного произведения. Интересно отметить, что подобная критика обрушилась на большинство произведений Толстого, написанных им в 80-90 гг., которые, предположительно, можно отнести к разряду откровенных психологическо-философских трактатов или тонко завуалированных "проповедей".

    Критики не обошли вниманием и социальную среду написания повести. Советские литературоведы пытались найти в этом произведении отражение взглядов Толстого по вопросу эмансипации женщин, который в то время был en vogue. Его относили либо к сторонникам идеи, либо к ее рьяным противникам. После работ George Sand (Толстой очевидно не имеет к ней особого отношения) Pierre Joseph Proudhon и Jules Michelet выразили идеи, на первый взгляд, довольно близкие к мировоззрению Толстого. Эйхенбаум полагает, что наибольшее влияние оказали на Толстого идеи Jules Michelet, которые и были отражены в "Семейном счастье".25 Действительно, можно найти связь между утверждением Michelet: "II faut que tu crees ta fernine" и взглядами Толстого на супружеские отношения, которые были выражены в повести. Однако, стоит сравнить их взгляды. Michelet смотрит на женщину как на "существо тупоумное, как на игрушку, которой прилично только наряжаться". При том, что Толстой, что бы о нем ни говорили, всегда уважал женщину как духовное существо, которому необходимо постоянное всестороннее образование.26 Также заметим: американский ученый Ruth Crego Benson утверждает, что в то время, когда Толстой опубликовал "Семейное счастие", он, скорее всего, не был знаком с произведениями французского писателя "L Amour" и "La Fernme", которые были опубликованы в 1858 и 1859 годах. Она пишет; "... Толстой был не только возмущен феминистскими идеями, но и воспринимал их с нехарактерной для себя поверхностностью. ... К написанию повести ["Семейное счастье"] его побудили не общественные споры, а мечты о семейном счастье, которые в то время преследовали писателя".

    "Война и мир" как семейная хроника

    Незадолго до написания "Войны и мира" Толстой сказал своей сестре Марии: "Машенька, семья Бере мне особенно симпатична, и если бы я когда-нибудь женился, то только в их семье",97 Можно сказать, что он выбирает не человека, а семью. Он высоко ценит качества семьи Бере, и нет больших сомнений относительно того, что он хотел строить свою семью по их образцу. Избрав семью своей претендентки, он принялся выбирать ее саму из трех дочерей Бере: Лизы, Сони и Тани. И хотя, со слов Толстого, прекрасно образованная и рассудительная Лиза всячески старалась его "соблазнить", он остановил свой выбор на более эмоциональной Соне, которая к тому же была наиболее красивой из трех - деталь, сыгравшая, типично для Толстого, не последнюю роль в его выборе.

    На этот раз уже не было тщательного анализа девушки, какому он подверг чуть раньше Арсеньеву. "При встрече с С. А. Бере, - пишет Жданов, -он также пытается изучать свою будущую жену, анализировать создавшееся положение, но все эти попытки теряются, исчезают под напором непреодолимой силы стихийного влечения".98 От прежних опасений романтических импульсов, казалось, не осталось и следа. Даже наоборот: "Надо было прежде беречься. Теперь уже я не могу остановиться".99 И все же Толстой относится к своей избраннице с присущей ему нерешительностью и неопределенностью, проявившимися и в том, что он делает ей предложение в письменном виде. Получив ее согласие, он настаивает, чтобы свадьба была сыграна через неделю. Накануне свадьбы он расстраивает девушку, допытываясь, любит ли она его, очевидно подвергая сомнению правильность принятого им решения. В день свадьбы он опаздывает на церемонию на целых полтора часа, оправдываясь тем, что он, якобы, не мог найти подходящей рубашки... Хотя церковь полна народа, церемония очень сильно напоминала безрадостный обряд венчания, описанный тремя годами раньше в "Семейном счастье". Так полный сомнений и нерешительности Толстой позволяет своей эмоционально-импульсивной натуре одержать верх над рационально-философской и вступает в брак в возрасте 34 лет с 18-летней девушкой, следуя по стопам им же созданного персонажа, Сергея Михайловича.

    Мало правдоподобно, чтобы он вдруг, после многолетнего поиска, нашел человека, который удовлетворял бы всем критериям его образа идеальной жены. В его увлечении мало интеллектуально-нравственного зондирования, но прослеживается эмоционально-сексуальный подтекст. По неожиданности и интенсивности его увлечения можно полагать, что он не вполне осознанно принимает решение, направившее его мужскую энергию в русло семейной жизни, завершившееся своего рода жизненным переломом, который он создал сам (этот перелом был своего рода аннулирован подобным же переломом, произошедшим приблизительно двадцать лет спустя). Это, однако, не говорит о том, что он выбрал Софью Андреевну случайно, что он ее не любил или совершил ошибку, женившись на ней. Наоборот, почти десять лет счастливейшей семейной жизни и создание "Войны и мира" являются живым свидетельством благодати, которую они обрели в своих отношениях.

    Жданов говорит: "Наша задача не только дать обзор семейной жизни Толстого, но по возможности показать связь между творчеством и этой жизнью. (...) Мы должны теперь (...) коснуться тех положительных результатов, к которым Лев Николаевич пришел через несколько лет после женитьбы. Эти результаты даны в "Войне и мире". Вся мощь Толстого, ыслителя и художника, выявилась в этой грандиозной эпопее". В своем исследовании мы уделим основное внимание как раз противоположному - не биографии, а произведению искусства, сохраняя при этом важность их взаимосвязи. Жданов считает, что "мир" создан изумительно. Полнота личного счастья породила единственную в мировой литературе семейную хронику".101 Такое утверждение, скорее всего, слишком категорично. Однако по силе позитивного потока семейной жизни, который проносится по всему роману, он, действительно, исключителен, если не сказать уникален. Творческая находка взята из жизни. "Война и мир" создана в семье, она вышла из нее. Семья ничем, казалось бы, не способствовала творчеству, а вместе с тем именно она порождала его. (...) Нельзя говорить о неудачном соединении жизни обыденной женщины с жизнью гениального Толстого, - мы видели, как благотворно влияла эта "обыденность" на его творчество. И разгадку влияния надо искать не в личных достоинствах или недостатках, а в таинственной сущности любви, - отношений между мужчиной и женщиной, ... черпать из этой любви силы к творчеству".102 Советуя своему другу писателю жениться, Толстой сам еще раз это подчеркивает: "Женитесь. Не в обиду вам будь сказано, я опытом убедился, что человек неженатый до конца дней мальчишка".103 "... Я вошел в ту колею семейной жизни, которая, несмотря на какую бы то ни было гордость и потребность самобытности, ведет по одной битой дороге умеренности, долга и нравственного спокойствия. И прекрасно делает! - Никогда я так сильно не чувствовал всего себя, свою душу, как теперь, когда порывы и страсти знают свой предел. Я теперь уже знаю, что у меня есть и душа бессмертная (по крайней мере, часто я думаю знать это), и наю, что есть Бог". Примечательно, что теперь в его словах намного меньше претензий к личным требованиям физического и духовного порядка и намного больше нравственного и религиозного чувства.

    "Мысль семейная" в романе "Анна Каренина"

    Семидесятые годы оказались непростым периодом в жизни Толстого. В годы работы над "Анной Карениной" жизнь его омрачается семейным трауром. Умирают трое его детей (в ноябре 1873 года, в феврале 1875 и в ноябре 1875), а также тетушка Татьяна Александровна, заменявшая ему мать, и тетушка Пелагея Ильинична (в июне 1874 и в декабре 1875 гг.) Гармоничные отношения, существовавшие в семье Толстых в 60-х годах, по сути становятся делом прошлого, между супругами все чаще возникают конфликты. Эта угнетающая атмосфера наложила свой отпечаток на следующее значительное произведение Толстого. "За исключением прелестных страниц сватовства Левина, любовь в этом романе не проникнута той юношеской поэтичностью, которая есть в "Войне и мире". В "Анне Карениной" любовь принимает характер острый, чувственный, властный."148 Хотя красота романтических отношений Левина и Кити отнюдь не ограничена обрядом венчания, тем не менее в целом в романе преобладают холодность и отсутствие взаимопонимания. Принято считать, что в этот период "мысль семейная" занимает автора намного больше, чем при написании более объемного предшествующего произведения. В каком-то смысле это можно рассматривать как возврат к поиску духовных ценностей в рассказе "Семейное счастье". "В конце 70-х годов во Льве Николаевиче вновь поднимаются прежние вопросы, мучившие его до женитьбы, его внутренняя жизнь приближается к кризису, и семейная жизнь надламывается."149 Росли его сомнения о правильности выбора жизненного пути. Как отметил один критик: "Зрелые годы были для него сопряжены с переоценкой ценностей и изменением мировосприятия, что естественно при спаде чувственных сил".

    Многие критики называли этот роман одним из наиболее автобиографичных произведений Толстого. При этом они уделяли особое внимание Константину Левину, герою, образ которого Толстой списал с себя. "Вся история душевного голода, испытанного Левиным, совершено согласна, местами почти дословно, с тем, что рассказал о себе Л. Н. Толстой в своих признаниях, писанных им в 1879".151 История Левина во многом перекликается с биографией молодого Толстого, Разница в возрасте между Левиным и Кити примерно соответствует возрастному различию, существовавшему между Толстым и Софьей Андреевной, а история ухаживания и рассказ о первых годах семейной жизни в романе во многом совпадают с событиями реальной ясизни. Также очевидно, что фамилия главного героя романа является производным от имени автора.

    Попытки провести параллель между Толстым и Анной Карениной предпринимались не столь часто. Во-первых, уловить сходство между ними несколько труднее, поскольку автор романа - мужчина, а героиня - женщина. Однако, как мы выяснили в ходе анализа рассказа "Семейное счастье", Толстой охотно стремился при помощи художественных средств перешагнуть границы, разделяющие представителей двух полов, чем, кстати сказать, вызвал некоторое неодобрение со стороны современных ему критиков. Весьма вероятно, что в романе "Война и мир" рассказ о княгине Марье автобиографичен не в меньшей степени, чем повествование о судьбе князя Андрея. Во-вторых, автобиографичность Анны в отличие от всех прочих героинь вызывает беспокойство. По сравнению со своими предшественницами, Анна наделена весьма противоречивым характером. Тем не менее ей приходится пережить многое из того, что испытал сам Толстой. "Бал, гроза, возвращение Анны в Петербург... отражают состояние, которое становилось все более знакомым для самого Толстого".152 Писатель не столько экспериментирует с новым жанром, сколько использует форму романа, чтобы описать свое душевное состояние. "Дело в том, что роман "Анна Каренина" не следует воспринимать как художественное произведение; мы должны понять, что в нем заключено жизнеописание. (...) Толстой ничего не придумывал, он взял собирательный образ, он писал о том, что видел; все события романа проходили перед его внутренним взором..."153 "Связь, существующую между Анной... и ее создателем, можно определить как классическую, - такое же соотношение существовало между Flaubert и его героиней, Emma Bovary. В таких отношениях степень отличия творения от творца не играет большой роли: в данном случае важны не сходство внешнего облика или общность идей, а глубокое психологическое родство. (...) Толстой мог бы сказать о своей героине, как когда-то Flaubert - о своей: "Madame Karenine, c est moi".

    Некоторые указывают на определенное внешнее сходство в судьбе автора и его героини, полагая, что любовная связь Толстого с женой одного из своих крестьян, Аксиньей Базукиной, и является в своем роде связующим звеном между Толстым и Анной. В конечном итоге Толстой, подобно Анне Карениной, отказывается от своего внебрачного ребенка. Хотя сложные нравственные вопросы, к которым автор обращается в романе, выходят далеко за рамки данного эпизода из жизни Толстого (кстати говоря, этот эпизод послужил тематической канвой для повести "Дьявол"), "он может объяснить причины враждебного отношения Толстого к Анне, если мы рассмотрим эту враждебность, отчасти как ненависть, обращенную на самого себя, а самоубийство главной героини - как стремление освободиться от "унизительных порывов плоти".

    Сочинение

    Произведение «Война и мир» создавалось Л. Н. Толстым на протяжении семи лет, с 1863 по 1869 год. Книга потребовала от писателя громадных усилий. В 1869 году в черновиках «Эпилога» Толстой вспоминал то «мучительное и радостное упорство и волнение», которое он испытывал в процессе работы.

    В действительности же замысел романа возник значительно раньше. В 1856 году Толстой начал писать роман о декабристе, возвращающемся из ссылки в Россию. В начале 1861 года уже были созданы первые главы, которые автор читал И. С. Тургеневу.

    И в 1863 году, в год, который принято считать началом рождения «Войны и мира», работа над «Декабристами» продолжалась. Новый роман находился в непосредственной связи с первоначальной идеей произведения о декабристах. Сам автор так объяснял логику развития творческого замысла: «В 1856 году я начал писать повесть с известным направлением, героем, который должен был быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию. Невольно от настоящего я перешел к 1825 году, эпохе заблуждений и несчастий моего героя, и оставил начатое. Но ив 1825 году герой мой был уже возмужалым, семейным человеком. Чтобы понять его, мне нужно было перенестись к его молодости, и молодость его совпадала с славной для России эпохой 1812 года… Но и в третий раз я оставил начатое… Ежели причина нашего торжества была неслучайна, но лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться еще ярче в эпоху неудач и поражений… Задача моя состоит в описании жизни и столкновений некоторых лиц в период времени от 1805 до 1856 года».

    Таким образом, исходя из творческой идеи писателя, «Война и мир» при всей своей величественности - только часть грандиозного авторского замысла, замысла, охватывающего важнейшие эпохи русской жизни, замысла, так до конца и не осуществленного Л. Н. Толстым. Интересно, что первоначальный вариант рукописи нового романа «С 1805 по 1814 год. Роман графа Л. Н. Толстого. 1805-й год. Часть I» открывался словами: «Тем, кто знали князя Петра Кирилловича Б. в начале царствования Александра II, в 1850-х годах, когда Петр Кириллыч был возвращен из Сибири белым как лунь стариком, трудно бы вообразить себе его беззаботным, бестолковым и сумасбродным юношей, каким он был в начале царствования Александра I, вскоре после приезда своего из-за границы, где он по желанию отца оканчивал свое воспитание». Так автор устанавливал связь между героем задуманного ранее романа «Декабристы» и будущего произведения «Война и мир».

    На разных этапах работы автор представлял свое произведение как широкое эпическое полотно. Создавая своих «полувымышленных» и «вымышленных» героев, Толстой, как говорил он сам, писал историю народа, искал пути художественного постижения «характера русского народа». Вопреки надеждам писателя на скорое рождение своего литературного детища, первые главы романа стали появляться в печати лишь с 1867 года. И два последующих года работа над ним продолжалась. Они не были еще озаглавлены «Война и мир», более того - были впоследствии подвергнуты автором жестокой правке…

    От первого варианта названия - «Три поры» - Толстой отказался, поскольку в этом случае повествование должно было начаться с событий 1812 года. Следующий вариант - «Тысяча восемьсот пятый год» - тоже не отвечал окончательно сложившемуся замыслу. В 1866 году возникает название: «Все хорошо, что хорошо кончается», констатирующее счастливый финал произведения. Очевидно, этот вариант названия не отражал масштабности действия и также был отвергнут Толстым. И лишь в конце 1867 года появилось наконец название «Война и мир». В рукописи слово «мир» было написано с буквой «i». Если обратиться к «Толковому словарю великорусского языка» В. И. Даля, то можно заметить, что слово «мiръ» имело более широкое истолкование: «Мiръ - вселенная; одна изъ земель вселенной; наша земля, земной шаръ, светъ; все люди, весь светъ, родъ человеческий; община, общество крестьянъ; сходка».

    Несомненно, именно такое объемлющее понимание этого слова имел в виду писатель, вынося его в заглавие. Только в декабре 1869 года вышел в свет последний том «Войны и мира». Со времени возникновения замысла произведения о декабристе прошло тринадцать лет.

    Второе издание вышло практически одновременно с первым, в 1868-1869 годах, потому авторская правка была незначительной. А вот в третье издание в 1873 году Толстой внес существенные изменения. Часть его, как он говорил, «военных, исторических и философских рассуждений» была вынесена за пределы романа и включена в «Статьи о кампании 1812 года». В этом же издании французский текст был переведен Толстым на русский язык, хотя он говорил, что «уничтожение французского иногда мне было жалко». Это было связано с откликами на роман, где высказывались недоумения в обилии французской речи. В следующем издании шесть томов романа были сокращены до четырех. И, наконец, в 1886 году вышло последнее, пятое прижизненное издание романа Толстого «Война и мир», которое по сегодняшний день является эталоном. В нем автор восстановил текст по изданию 1868-1869 годов. Были возвращены историко-философские рассуждения и французский текст, однако объем романа остался в четырех томах. Работа писателя над своим творением была завершена.